— Прости. Я не хотел тебя обидеть. Я просто не смогу учить тебя, по крайней мере не сейчас.
Дара тоже встала и подошла к нему.
— У тебя какие-то важные дела? Хорошо. Я могу подождать.
— Ничего важного. — Зейн прищурился. — Может, Слим тебя научит. Я поговорю с ним, если хочешь.
Дара топнула ногой. Ее терпение лопнуло так неожиданно, что она сама удивилась.
— Я не хочу, чтобы меня учил Слим. Если бы хотела, то сама бы его попросила.
— Дело твое.
Зейн пожал плечами и пошел к двери, словно желая поскорее сбежать от назойливой жены.
— Почему?
— Что — почему?
— Почему ты не хочешь учить меня, если у тебя нет важных дел?
Зейн остановился и посмотрел ей в глаза.
— Потому что меня здесь не будет. Через несколько дней я уезжаю на родео. Если я выпаду из системы, то никогда уже не догоню.
И он вышел из дома, закрыв за собой дверь… вернее, закрывшись ею от книги, которую Дара швырнула ему вслед.
Глава 10
Еще один день. Еще один ленч, и никаких следов Зейна, для которого этот ленч был приготовлен. Раздраженная и оскорбленная до глубины души заявлением мужа и воцарившимся после него напряжением, Дара набросила куртку и решительно направилась к сараю. Конечно, Зейн мог уехать верхом или в пикапе, но, если до него можно добраться пешком, она устроит ему хорошую взбучку за то, что он вовремя не явился к ленчу.
После ослепительного солнечного света, блеска льда и снега сарай встретил ее сумраком. Дара закрыла большую дверь и огляделась.
Зейна нигде не было видно.
— Зейн! — Дара нерешительно шагнула вперед. Слева от больших дверей — несколько столбов с привязью для скота, справа — стойла для лошадей. Все пустые. Дара бывала здесь всего пару раз и сейчас чувствовала себя не в своей тарелке. — Ленч! — снова крикнула она, но ей ответило только эхо. — Зейн, ты здесь?
Никакого ответа. Куда же он подевался? В этот момент несколько клочков сена слетели на пол с сеновала.
Дара посмотрела наверх, надеясь увидеть Зейна. Его там не было. Она свирепо уставилась на квадратное отверстие в потолке, к которому вела лестница.
— Зейн Фарли, немедленно отзовись! — возмущенно крикнула Дара.
Никакого результата. Тогда она подошла к приставной лестнице и взялась за перекладину. Если он не желает спускаться к ней, она поднимется к нему!
Просунув голову в отверстие, Дара осмотрела сеновал. И не увидела ничего, кроме нескольких тюков прессованного сена. Некоторые были раскрыты — очевидно, Зейн вилами сбрасывал корм животным. Но сейчас Зейна на сеновале не было. Где же он?
— Дара! Какого черта ты туда залезла? — раздался его голос снизу, и это было так неожиданно, что Дара вздрогнула, одна ее нога соскользнула с деревянной перекладины. Вскрикнув, она рухнула в пустоту.
Зейн поймал ее, но не устоял на ногах, и они оба свалились на кучу сена на полу сарая. Упав на Зейна, Дара, похоже, вышибла из него весь дух. С минуту он просто лежал на спине, задыхаясь и не выпуская жену из рук.
Дара застонала, и Зейн постарался вдохнуть поглубже.
— Ты не пострадала? Проклятье, Дара, если бы ты ушиблась, я…
— И что же ты?
Дара попыталась высвободиться, но безуспешно.
«Вот именно, что?» — спросил себя Зейн. Если бы она пострадала — чего вроде бы не случилось, — это была бы его вина, и он никогда бы себя не простил.
Его дыхание наконец выровнялось.
— Неважно. Скажи мне, у тебя все в порядке?
— Да.
— Скажи это так, чтобы я поверил, черт побери!
— Все нормально, Зейн. — Дара снова стала вырываться. — Отпусти меня.
— Не отпущу, пока ты не объяснишь мне, зачем полезла на лестницу в этих идиотских туфлях.
— Не смей называть мои туфли идиотскими! — Даре удалось приподняться на локтях, и она в гневе уставилась сверху вниз на его лицо. Разлохмаченные волосы соблазнительно обрамляли раскрасневшиеся щеки, зеленые глаза метали молнии.
— Идиотские для приставной лестницы. — Трудно сосредоточиться на словах, когда она лежит на нем. — Подошвы скользкие. — Выше талии их тела разделяли две толстые куртки на меху, но ниже… два слоя тонкой ткани джинсов не спасали.
— Я бы не полезла на лестницу, если бы ты откликнулся, когда я тебя звала, — возразила Дара.
— Наверное, я был за сараем. — Зейн пошевелился и этим почти незаметным движением еще теснее прижался к ней изнывающим телом. Глаза Дары распахнулись, она облизнула свои чертовски соблазнительные губы.
— В-время л-ленча. — В ее голосе не осталось и намека на возмущение.
— Неужели? — Какой там ленч? Сейчас Зейну хотелось просто лежать и держать ее… хотя бы вместо первого блюда. Он погрузил одну руку в ее шелковистые волосы.
— Ты не голоден? — прошептала Дара, опуская голову.
Зейн чуть не сказал, что голоден… умирает от голода и жажды… по ней. Однако он не хотел давать ей такую власть над ним.
— Сначала я должен закончить дела. Потом… я приду домой.
— Не спеши. — Ее губы почти касались его губ. — Зейн, ты не думаешь… ты не думаешь… может… О, Зейн…
— Не думаю что? — Тепло и аромат ее дыхания сводили его с ума.
Дара легко коснулась губами его губ.
— Что ты мог бы изменить свое мнение о… Она не ожидала, что Зейн так сильно шлепнет ее, и взвизгнула. Через секунду он уже стоял, возвышаясь над ней.
— За что? — жалобно спросила Дара.
— За то, что пытаешься использовать секс, чтобы добиться своего.
— Использовать… — Глаза Дары потемнели. — Да как ты смеешь, Зейн Фарли! Ты — самый высокомерный, самодовольный, упрямый…
Однако он не собирался выслушивать то, что уже знал.
«Использовать секс, чтобы добиться своего»? Дара так обиделась, что следующие два дня если и разговаривала с мужем, то только отвечая на прямые вопросы. Если Зейн и заметил ее молчаливый протест, то виду не подавал. Когда пришло время грузить Скаута в трейлер, Дара решила запереться в ванной до отъезда непреклонного мужа, однако в конце концов раздумала. Чего она этим добьется?
Закутавшись в куртку, Дара стояла у забора заснеженного загона и следила, как Зейн работает. Он так странно поглядывал в ее сторону, что можно было подумать…
И вдруг ее осенило. Можно подумать, Зейн только и ждет, что она в любую минуту растворится в воздухе, как дым.
Значит, он не надеется найти ее здесь, когда вернется.
Вполне вероятно, ведь она ему вовсе не жена, а горничная, повариха и служанка. Обязанности жены без любви унизительны. Она уже совсем не уверена, что когда-нибудь завоюет его уважение, не говоря уж о любви.
Зейн подошел, щурясь от солнечного света, такого сильного, что и Дара прищурилась, несмотря на темные очки.
Какой он высокий и красивый, особенно на фоне заснеженных гор!
— Я уезжаю, — без всякого выражения объявил Зейн очевидное.
Мгновение Дара просто смотрела на него, затем спросила:
— Ты вернешься?
Он нахмурился, словно не сразу понял вопрос.
— Это мой дом. Конечно, я вернусь.
— Не потрудишься ли сообщить мне — когда? — Она тоже умеет сохранять самообладание. Зейн вздохнул.
— Да ладно тебе, Дара, не надо быть такой.
— Какой?
— Вот такой. Ты так ведешь себя с тех пор, как я сказал, что уезжаю. Проклятье, ты же знала о моем образе жизни, когда выходила за меня замуж.
Он выглядел чертовски обиженным, но на Дару это не подействовало. Она считала, что обидели ее.
— Я возражаю не против твоих отлучек, а против того, что со мной не считают нужным посоветоваться! — выпалила она. — Ты не обращался бы со мной так, если бы я действительно была твоей женой.
— Ты и есть моя жена. А что же еще означает кольцо на твоей левой руке?
— Чтобы быть женой, недостаточно кольца и клочка бумаги. Нужна привязанность, которой я, кажется, никогда от тебя не дождусь.