То есть снова обычный человек, как и хотела несколько дней назад. И не надо думать о посторонних занятиях, о каких-то шунтах, просто жить дальше, спокойно и тихо. И без Кощея…
— Ейш! Но… — выдохнула севшим голосом, напряжённо уставившись на него.
— Погоди паниковать, — возразил тот и крепче сжал мою ладонь, слегка хмурясь и недовольно зыркнув на полковника. — Полагаю, не всё так страшно. Вспомни, что я тебе говорил про этот пульт.
— Признаться, мне тоже интересно, потому что в моей практике таких случаев не было, — возразил начальник отдела, откровенно игнорируя недовольство Бессмертного.
Благодаря невозмутимости Ейша паника схлынула, едва успев возникнуть. Он подтвердил, что моя энергетическая структура поменялась, но не настолько сильно, чтобы это стало поводом для волнений: без напоминания со стороны он бы и внимания на такое не обратил. Раньше сила фокусировалась на пульте, а сейчас — равномерно распределялась вокруг. Оператором я быть не перестала, всего лишь повредила удобный инструмент, который облегчал жизнь, но без которого всё равно можно жить и работать. Да, научиться будет сложнее, придётся потратить на это больше времени, но Кощей охотно поможет разобраться и совершенно уверен, что я справлюсь.
Жаль, поцеловать его при всех было неуместно. Хотелось. Поцеловать, прижаться — не из благодарности или отчаяния, а просто потому, что он существует, он рядом, и именно это — счастье.
Пришлось довольствоваться крепкой ладонью в руках.
Следом Ейш и вовсе выдвинул предположение, что мой пульт не исчезнет утром, а восстановится — просто в силу собственной природы
— А это не может быть связано с тем феноменом, о котором мне докладывали? — полюбопытствовал полковник. — Что пульт Натальи Сергеевны изначально достался какому-то постороннему человеку. Возможно, что связь оператора с пультом изначально ослаблена?
— Вряд ли, — отмахнулся Кощей. — До сих пор, с момента обретения пульта, Наташа воспринималась как классический оператор. Предваряя следующий вопрос, я понятия не имею, как можно вмешаться в процесс появления пульта и разлучить его с оператором. Но предположу, что явление это того же порядка, что смерти операторов и некие помехи, которые не позволили мне получить сообщение от Горыныча. Если он вообще хоть что-то отправлял и все эти смерти — не его рук дело, — не удержался он от мелкой шпильки, которую подпустил с невозмутимостью сфинкса.
— Мой старый друг, я по совести понимаю твоё недовольство, но всё же это не повод… — обиделся Гор.
— Не отвлекаемся, господа! — оборвал Петров. — Давайте обобщим неприятности последнего времени, которые никак не могут быть делом рук Работина. Без личного мнения, только факты и рабочие версии.
Некоторое время присутствующие делились информацией.
Леонид в очках обстоятельно обрисовал историю с гибелью потенциальных операторов. К счастью, не одна я была самая умная и всё заметила, опытные люди тоже обнаружили появление загадочного существа, а также смогли установить, что энергию смерти всех жертв поглотило именно оно. Или одно из них, так как поручиться, что существо — единственное в своём роде, никто не мог.
Наиболее правдоподобной рабочая группа по этому делу считала версию о появлении чужака из третьего мира или, вероятнее, интервенции группы лиц. Поле их деятельности всё же было слишком широко для единственного существа. Одновременно отлавливать операторов, перехватывать сообщения к Ейшу и покушаться на Горыныча... Если допустить, что этот единственный пришелец нового типа способен быстро перемещаться, всё равно уж слишком разная тактика в разных местах. Звучало логично: если из двух миров к нам уже пролезли разумные существа, то почему не влезть из третьего.
А вот версию о причастности подселенцев давно отбросили, несмотря на всю её заманчивость. Даже сохраняя память, энергетические пришельцы не получали выдающихся способностей. Да, иногда умели воспринимать энергетические структуры и в ничтожной степени на них влиять, но такое и с обычными людьми случалось, наглядным примером чего служил полковник Петров, а в общественном сознании за подобными людьми ходила слава ясновидящих. Но — и только.
С момента начала службы Илья успел систематизировать собственные воспоминания и добавить к ним рассказы других подселенцев, попадавших в поле зрения ФСБ, и готов был поручиться, что ни один из его «сородичей» не мог менять тела по своему усмотрению. Они все начинали вторую жизнь с того, чтобы хоть как-то приспособиться к памяти тела и новой реальности, какие уж тут прыжки! Да и Илья чисто физически этих процессов не представлял — ни перемещения, ни поглощения чужой энергии, разумные подселенцы не обладали такой способностью. Точку должны были поставить допросы, но, по его мнению, ничего об этом не знали и Беркович с Работиным.