Возвращаясь домой, Серафим остановился около забора, за которым сидела громадная дворняга, дал ей остатки хлеба. Собака, недоверчиво понюхав, стала есть.
— Так-то лучше! — приветливо заговорил Серафим. — Зачем портить хорошие отношения? А если я на тебя лаять начну? То-то!
Дворняга проглотила последний кусок и выжидающе смотрела на нового знакомого.
— Ну, пока! — Серафим покатил к дому.
Так продолжалось несколько вечеров. Дворняга уже не проявляла враждебности и даже слегка помахивала хвостом.
Но однажды его путь преградила ватага парней и подростков. Серафим вынужден был остановиться.
— Привет! — как старым знакомым, бросил он парням.
— Здорово! — процедил сквозь зубы Рыжий. — Дай прокатиться!
— Ну, прокатись.
Рыжий неуклюже оседлал велосипед и, виляя из стороны в сторону, покатил по пыльной дороге.
— Смотри, столб не сбей! — попытался пошутить Серафим. Однако его шутку никто не
поддержал. Наступила тягостная минута молчания. — Дай закурить, — обратился к нему вожак. — Я не курю.
— Ах, мы не курим. Нам мамочка не велит.
По лицам стайки проскользнули ухмылки.
— Я сам не хочу. — А если попробовать, вдруг понравится? У нас все курят. Нельзя же выпендриваться,
все — так все, — и он протянул пачку сигарет. — Бери! — Не хочу. — Бери! — Не буду. — Вот как? — злая ирония искривила лицо вожака: — И надолго к нам пожаловали? — На все лето, если Бог даст. — Тут не Бог, тут мы сами управляемся. У нас свои порядки. Придется их принять. Ясно? — Смотря какие порядки.
— Ну, это мы тебе еще расскажем. Не все сразу. Завтра вечером приходи на поляну к дубу, за деревней. Там и велик свой получишь. А пока и другим охота покататься. Чао!
Вожак помахал рукой, давая знать, что аудиенция закончена и Серафиму пора убираться восвояси.
— Чего стоишь? — Велосипед жду. Он тетин.
— Тебе долго придется ждать.
— Я не могу вернуться без него. Она по всей деревне пойдет, искать будет. Ей он каждый день нужен на ферму ездить.
— Теткин, говоришь? Глухой, что ли? Не боись, мы Богом обиженных не обижаем. Вернем. Топай, топай, — процедил вожак и смачно выругался.
Серафим понуро поплелся к дому, продумывая, как написать записку тете Тамаре про велосипед, и решая, идти ли ему завтра к дубу. Первый раунд схватки с вожаком он не выиграл, но и не проиграл, хотя понимал, что главные битвы еще впереди.
Записка все никак не придумывалась. Он тянул и тянул, пока тетя Тамара жестами не спросила, где велосипед. Тогда он кратко написал: “Ребята взяли покататься. Обещали вернуть”.
Тетя Тамара, качнув головой, перекрестилась.
Когда же перед сном Серафим вышел на крыльцо, велосипед уже стоял у калитки. Он обрадовался этому, но на душе покоя не было. Думалось о завтрашней встрече у дуба. Что они затеяли?
Сон долго не приходил к нему, а когда он заснул, то сильно ворочался, постанывал. Тетя Тамара, заметив неладное, присела к нему на Край кровати и ласково погладила по руке. Серафим глубоко вздохнул и погрузился в безмятежный, мирный сон.
Утром, умываясь во дворе, он заметил лицо Рыжего, появившееся из-за калитки.
— Вечером, когда трижды прокукует кукушка, приходи к дубу, — повелительно бросил тот и испарился.
Внезапно оказавшаяся здесь тетя Тамара перекрестила Серафима и, войдя в дом, склонилась перед иконой Божьей Матери. Молился и Серафим.
День внешне прошел спокойно, хотя чувство тревоги не покидало ни юношу, ни его тетю. Она словно знала обо всем происходящем и чувствовала грядущее.
Лишь стало темнеть, Серафим весь превратился в ожидание, чутко вслушиваясь в птичьи трели. Это была целая многоголосая симфония, поразительная по красоте и мелодичности. Но голоса кукушки не слышалось.
Медленно наступали сумерки. Птичьи напевы смолкли. Серафим сидел на крыльце и тихо молился. Несколько раз мимо него проходила тетя и с улыбкой кивала головой, будто говоря:
— Все будет хорошо, держись.
Когда стемнело, трижды кто-то прокуковал. Серафим, вверяя себя под защиту Божьей Матери, направился в назначенное место. Из-за туч появилась огромная луна. Что-то зловещее витало вокруг, или это казалось ему? Он даже почти не замечал лая собак, сопровождавших его весь путь.
Дуб находился рядом с кладбищем.
— Конечно, это не случайно, — мелькнула у него мысль.
Его поджидала сидящая на бревнах группа. Были там и девчата, все курили. На большом пне, как на разбойничьем троне, восседал вожак. Увидев Серафима, он небрежно процедил: