Погода радовала: начинающийся дождь поможет скрыть следы и запахи, а разглядеть что-либо в ранних осенних сумерках непросто уже сейчас. Когда же он дойдёт до цели, совсем стемнеет.
План сложился быстро. Рискованный, но должен был сработать из-за элемента неожиданности. А мысль о том, чтобы оставить фею в плену, исчезла быстрее, чем появилась.
Герман вышел из деревушки и уверенно зашагал к расположившемуся немного в отдалении дому барона. Вот и забор. Барон давно славится своей лёгкой паранойей, так что забор выше двухэтажного дома за ним. Но для эльфа это не препятствие, ведь совсем рядом, пусть и с той стороны, растёт несколько деревьев. Пара слов – и ближайшее из них склоняет свои ветки к высокой худощавой фигуре, обхватывая её и поднимая, чтобы опустить уже за забором.
Погладив шершавую кору со словами благодарности, Герман гладит и подбежавших собак – те даже и не подумали лаять на него. Сосредотачивается, разглядывая магическую картину мира.
Вот и яркий жёлтый огонёк: это аура феи. Она сияет в комнате на втором этаже. И в этой комнате, видимый уже обычным взглядом, горит свет.
Значит, придётся подождать. Сколько бы они не сидели в комнате, людям нужно много спать. И, завернувшись в плащ, эльф садится под деревом, прислонившись к нему и вытянув длинные ноги. Собаки располагаются по бокам, грея его.
Но вот свет гаснет. У самого дома деревья не растут, нет и обычного в этих краях плюща на стенах. Это не останавливает эльфа: он опускается на колени и закрывает глаза. А из земли вырываются на волю толстые гибкие лианы. По ним он и забирается на подоконник, чтобы неприметным маленьким алмазом кольца вырезать отверстие, достаточное для возможности открыть задвижку на окне. И бесшумно скользит внутрь комнаты.
Фея – конечно, это недотёпа Омела! – оказывается сидящей в клетке, накрытой покрывалом. К счастью для похитителя, она сидит, надувшись и не желая смотреть на того, кто откинул ткань, и потому не шумит, а когда он шёпотом окликает её, немедленно зажимает ладошкой рот, чтобы не выдать радости рвущимся возгласом. Герман открывает клетку, и они с феей покидают негостеприимный дом.
Лианы, опустив их, скрываются под землёй, подчиняясь просьбе эльфа. Дерево переправляет его на свободу, а фея радостно порхает над его плечом. Жаль только, думает Герман, в такой сильный дождь ему придётся отмерять милю за милей вместо того, чтобы ночевать под крышей пусть и грязного, но сухого трактира.
Он бредёт, глядя только на дорогу, а фея неустанно благодарит его за спасение, и потому очередной возглас Омелы заставляет его лишь раздражённо отмахнуться от неё. Но фея не сдаётся. И, мельтеша перед его глазами, заставляет-таки мужчину взглянуть туда, куда показывает крохотная ручка.
На обочине, у края канавы кто-то лежит. Человек. Девушка. При рассмотрении поближе – ей лет тринадцать на вид. По меркам людей, конечно, почти невеста, но для эльфов – а главное, фей! – совсем малышка. И потому Омела наотрез отказывается бросить эту девочку умирать.
– Забыла, как из-за своей жалости попала в клетку? – срывается эльф. Он всё же поволновался за подругу-фею.
– Она ребёнок! И всё, что ей нужно – немного нашего присутствия.
– Я не собираюсь тратить время, оставаясь здесь и дожидаясь, пока нас найдут люди барона.
– Ты можешь просто взять её и понести на руках.
– Нет.
– Тогда я остаюсь! – и фея гордо вскинула голову. Мокрые волосы облепили лицо, и Омела выглядела довольно жалко, но сдаваться не собиралась. Она села на плечо девочки, собираясь ждать, пока та восполнит дефицит маны и очнётся.
Герман лишь бросил на них злой взгляд и ушёл. Чтобы, ругаясь, вернуться назад через полчаса и подхватить почти невесомое тело девочки.
– Бросим её в ближайшей деревне, – велел он.
– Конечно, – закивала фея, радуясь, что не ошиблась в друге.
Герман демонстративно не разговаривал с Омелой, даже устраиваясь на ночлег на крохотной полянке, которую можно было обнаружить только являясь эльфом. Но всё ещё бесчувственную девочку накрыл своим плащом, себе достав из заплечного мешка куртку – вещь хорошую, но несколько не по погоде.