Омела, забравшись под краешек плаща, негромко поблагодарила друга. Он сделал вид, что не слышит. И скоро все трое спали, укрытые от дождя переплетением ветвей.
Герман проснулся первым. Продолжающийся дождь холодил воздух. Эльф порылся в мешке, отыскав там подсохший хлеб, сыр, вяленое мясо и мешочек орехов. С тоской вспомнил сухой и тёплый трактир с его куда более разнообразной снедью. Неприязненно покосился на спящую девочку, помечтал о том, чтобы незаметно уйти...
Но остался. То ли не смог бросить Омелу, то ли не смог оставить пусть и человеческого, но всё же ребёнка. И дождался пробуждения девочки.
Та открыла глаза, какое-то время лежала не шевелясь, и лишь потом, словно неуверенная в движениях, пошевелилась. Казалось, она не осознаёт собственные ощущения. Герман хорошо её понимал: похоже, она уже смирилась с неизбежностью смерти и теперь не верила, что всё же жива.
Вот девочка села, не выпуская из рук краёв плаща. Осмотрелась.
– Здравствуйте, – несмело проговорила она почти шёпотом, увидев мужчину. Голосок у неё оказался приятный. – Спасибо, что помогли.
– Благодари не меня, а её, – сухо сказал эльф, указывая рукой на всё ещё спящую фею. Та, лишённая плаща, только поёжилась да свернулась поуютнее. – Полагаю, ты понимаешь, что наилучшей благодарностью станет, если ты будешь молчать, что её видела. И меня тоже. Просто забудь нас. Мы тебе даже не приснились, ты нас не встречала. Ешь, ты ослаблена.
Он положил немного еды ей на колени. Поднял за крыло Омелу и тряхнул её в воздухе:
– Просыпайся, – сказал он пискнувшей от неожиданного пробуждения фее.
– Доброе утро, – вывернулась та из его пальцев. – Отпусти, изверг, нашёл манеру, приличных фей за крылья хватать! Ой, девочка, ты очнулась? Я так рада! Я так беспокоилась! Как ты себя чувствуешь? Где твои родные? Они, наверное, волнуются, я бы волновалась! Тебе нужно поскорее вернуться домой!
– Доброе утро, – девочка оставалась спокойной, словно каждый день видела фей. Хотя, скорее, у неё просто не было сил удивляться.
– Какая милая! – фея подлетела поближе к девочке и принялась изучать её. Худенькая, остролицая, с крупноватым для мелких черт носом, тёмные глаза, прямые густые брови, тощая коса грязно-русых волос – красавицей спасённая не была. – А как тебя зовут? Меня можешь звать...
– Хватит! – остановил болтовню Омелы эльф. – Нам пора. Если ты не забыла, мы не можем терять времени. И так ждали слишком долго.
– Но мы же не можем её здесь бросить! – возмутилась Омела.
– Можем. Не бросить, а оставить. Домой сама доберётся.
– У меня нет дома, – подала голос девочка. – Пожалуйста, позвольте мне пойти с вами!
– Ты будешь только задерживать нас, – жёстко бросил Герман.
– Как это – нет дома? – удивилась фея.
Девочка встала, аккуратно уложив продукты в узел из плаща и протянула его мужчине.
– Прошу вас, позвольте мне пойти с вами, – повторила она. – Мне некуда идти и некуда возвращаться. Я могу попытаться дойти до города, но одной мне страшно.
Герман выругался про себя. Конечно, ребёнку страшно оказаться одному неведомо где, вот она и готова пойти за первым встречным, проявившим к ней участие. Умеет же Омела находить обузу!
– Господин, – продолжала умоляюще девочка, словно читая его мысли, – я не стану обузой. Я могу не есть. Могу...
– Хватит, – разозлился Герман. – Я всё понял. Идёшь с нами. Поешь по дороге.
Он вытряхнул из узла еду, быстро уложил большую часть обратно в мешок, накинул плащ на плечи девочки и сунул ей в руки остатки продуктов.
– Ешь быстро, идёшь молча, – приказал он. И, не оборачиваясь, зашагал по лесу.
Лишь звуки подсказали ему, что спасённая торопливо идёт следом. А Омела кружит над ней.
– Но как тебя всё-таки зовут? – не выдержала молчания болтушка фея.
– Джессика, – вздохнула девочка. – Но так звала только мама. Остальные кличут «Джесс».
– Мне не нравится, – Герман, даже не оглядываясь, мог поклясться: фея недовольно вертит головой. – Джессика красивее. Буду звать Джессикой.
– Спасибо.
– А меня зови Омелой. А этот нелюдимый бука – Герман. Но он хороший, ты его не бойся.