— Гай, ты знаешь этого молодого человека Клеменс? Я думаю, они хотят пожениться! И… или… я не знаю… Я просто хотела бы знать, можем ли мы им чем-то помочь. Вообще-то я ничего об этом ей не говорила — я бы не отважилась, конечно… Но что ты об этом думаешь, Гай? Я уверена, мы что-то можем для них сделать, ты согласен?
Гай Гранд не имел ни малейшего понятия, о чем говорила тетушка. Уверен он был в одном: речь шла, без сомнения, о деньгах. Ответил он весьма мрачно, аккуратно взвешивая слова.
— А почему я должен быть с этим согласен?
Агнесс Эдварде вздохнула и приподняла чашку.
В этом движении сквозили одновременно стыдливость и самодовольство. После этого обе женщины переглянулись между собой, многозначительно улыбнулись друг другу и приподняли брови — как бы то ни было, сегодня у них была конкретная цель.
Свою собственную задачу Гранд определял так: «задать людям жару». Эта идея родилась у него в голове неожиданно, когда однажды ранним летним утром, в то время, когда заканчивалась Испанская гражданская война, он вылетал в Чикаго и через час после прибытия уже владел собственностью на одном из самых людных деловых перекрестков Лупа. В тот же день он снес современную двухэтажную постройку и убрал строительный мусор с помощью бригады из пятидесяти рабочих и нескольких машин.
Потом он нанял пятерых плотников, которые ранним утром приступили к работе. Им пришлось выставить на пешеходную часть ограждение, а затем сделать деревянную форму под бак с асфальтом в следующих пропорциях: пятнадцать квадратных футов, пять футов в глубину. Конструкция была сделана за полтора часа, и казалось, что вся работа, за исключением заливки асфальта, уже закончена. Плотники сняли рабочую одежду, сложили её и были готовы разойтись по домам… Но, после секундного раздумья, Гранд собрал их заново. Он предложил им разобрать построенную только что конструкцию и возвести ее заново, но при этом приподнять на два фута вверх, чтобы снизу оставалось свободное пространство. Как он объяснил старшему плотнику, это нужно было, чтобы встроить туда обогреватель.
«Это задаст им жару», — сказал он про себя так, что ни бригадир, ни кто-либо еще не смог расслышать.
Был полдень, на улице время от времени собирались зеваки, рассаживаясь на лавочки около ограждения. Толпа становилась все многочисленней, люди подходили со всех сторон только затем, чтобы поглазеть, как великий человек с Запада раздает команды, какая у него дорогая одежда, как он стоит посреди всего впечатляющего действа в рубашке с засученными рукавами.
Работа, тем не менее, спорилась, а Гранд давал толпе возможность всласть за этим понаблюдать. Время от времени, сложив руки рупором около рта, поскольку ему приходилось кричать — хотя люди стояли на самом-то деле всего в нескольких ярдах от него — он провозглашал:
— Завтра… — говорил он… — завтра… все это… будет… готово!
Если вдруг какой-то прохожий-всезнайка привлекал его внимание, пытаясь пошутить насчет того, что происходило за перегородкой, Великий Гай Гранд утомленно улыбался в ответ и грозил ему пальцем.
— Завтра… мы … с этим… заканчиваем… — медленно выкрикивал он эти слова или что-то еще более неуместное в ответ на шутки зеваки. Тем не менее никто и не думал обижаться. Может, от непонимания сути происходящего, а может, просто от благоговения перед человеком, на шее которого красовался бриллиант.
В два часа дня на место прибыли еще один строитель, трое рабочих, грузовик с песком, гравием и шесть мешков с быстро высыхающим цементом. Однако все это было оставлено на месте, поскольку новая форма для асфальта еще не была готова. Затем на площадку был уложен металлический лист, а асфальт разлит в формы. Согласно командам Гранда, это было сделано настолько быстро, что даже строительная пыль не успела улечься. Рабочие закончили установку огромного газового баллона, который имел форму звезды и тысячу подсоединенных черных шлангов. Он вытянулся под строением, словно гигантский кальмар. Теперь, когда ограждения были убраны, все строение в целом напоминало белую каменную ванну, поставленную на четыре короткие ножки, с обогревательным аппаратом внизу и маленькими асфальтированными уклонами со всех сторон.
Перед обедом Гай Гранд закончил свои переговоры с Чикагскими скотопригонными дворами, начавшиеся ранним утром. Гай запросил три сотни кубических футов навоза, сто галлонов мочи и пятьдесят галлонов крови, с доставкой на некий пригородный адрес. За городом Гай принял груз и отправил всю эту воняющую массу в крытом грузовике, который успел приобрести утром. Все эти приготовления обошлись Гранду в весьма круглую сумму — всем известно, что скотопригонные дворы, как правило, не консервируют и не продают мочу. Чтобы исполнить странный заказ Гранда, ее пришлось собирать специально.
После того, как грузовик покрыли тентом, Гранд взобрался в кабину, доехал до скотопригонных дворов и припарковался, специально выбрав наиболее тихое и неприметное место.
Потом он взял такси до города, доехал до Северной стороны, и спокойно отобедал в «Селезне».
В девять вечера, пока было еще светло, он вернулся на место работ, где его встретили несколько человек из бригады, и проконтролировал постройку ограждения. Он внимательно осмотрел асфальт и обогреватель снизу, протестировал и нашел его в хорошей рабочей форме. Затем распустил бригаду рабочих и вернулся к себе в отель.
Гранд уселся за стол и приступил к составлению деловых писем. Когда его тонкие золотые наручные часы пропищали три часа ночи, он отложил бумаги, встряхнулся, чтобы освежиться перед ответственным предприятием. Перед тем как покинуть комнату, остановился около двери, взял большой кожаный дипломат, противогаз, деревянное весло, коробку с черной краской и старую жесткую кисточку. Затем спустился по лестнице вниз, сел в машину и поехал туда, где днем припарковал грузовик. Там он пересел из машины в грузовик и отвез его на место работ. Осторожно поставил грузовик в один из уклонов и вывалил всю эту дрянь прямо в асфальт. Зловоние от содержимого грузовика было невыносимым. Так что Гранд, едва только вылез из грузовика, быстро натянул противогаз, который прихватил с собой.
Поднявшись по одному из скатов, он присел на бордюр асфальтовой ванны, открыл чемоданчик и начал вытаскивать из него горстями, а затем бросать прямо в асфальтовую массу десять тысяч одно долларовых банкнот, при этом размешивая их деревянным веслом.
Именно в такой позе — сидящим в противогазе на краешке формы для асфальта, кидающим доллары в вонючую жижу и помешивающим ее веслом, — его застал проезжий полицейский патруль, решивший посмотреть, что происходит и откуда разносится такое зловоние. Но еще до того, как полисмены смогли осознать, что же на самом деле происходит, Гранд захлопнул чемоданчик, снял маску, вручил каждому из полицейских по пять тысяч долларов и потребовал, чтобы его немедленно отвезли к капитану округа. Спокойно перекинувшись между собой несколькими словами и пожав плечами, они согласились.
В полицейском участке Гранд с глазу на глаз переговорил с капитаном, продемонстрировав при этом ему несколько золотых кредиток и объяснив, что все это не более чем безобидный рекламный трюк для продвижения на рынок нового продукта.
— На самом деле, моя фирма стремится поддерживать отношения с государственными инстанциями, — сказал он, вручив капитану двадцать пять тысяч.
Была достигнута договоренность о том, что Гранд может спокойно продолжать работу до тех пор, пока его стройка не подвергнется вмешательству со стороны жителей округа. Более того, капитан был совсем не прочь получить с Гранда ещё пятьдесят тысяч за то, что чтобы полицейские не появлялись на его стройке в течение следующего утра.
— Думаю, с этим покончено, — дружелюбно сказал Гранд. — Неплохо и поспать, да?