Во время уик-энда они немного походили под парусом, и погода была великолепная. Было тепло и солнечно, и бриз идеально подходил для плавания. В пятницу вечером Джек пришел к ним на обед. Он сказал, что ему очень нравится в колледже. Мишель была занята организацией свадьбы. Квинн предложил арендовать яхту на их медовый месяц, но Джек с сожалением отказался. Мишель ни в коем случае не захочет: ведь у нее морская болезнь. Вот Мэгги, которая обожает ходить под парусом, – совсем другое дело.
Их последняя неделя на яхте была очень уютной. Квинну и Мэгги удалось выкроить время друг для друга, и они много беседовали по ночам. Казалось, они стараются накопить воспоминания на долгие годы, которые предстояло провести врозь. Ожидание его отъезда было похоже на ожидание смерти или похорон. Мэгги казалось, что он собирается отключить ее от аппарата искусственного дыхания. Она всегда знала, что так будет, но не понимала, что это будет столь болезненно.
Ко второй неделе ожидание конца начало вызывать между ними трения и напряженность, что вполне естественно. Мэгги теперь каждую ночь снился Эндрю, и у нее бывали кошмары, в которых присутствовал Чарли. Она просыпалась с криком. Квинн ничего не мог сделать, чтобы помочь ей. Только изменить свои планы и не покидать ее. Но Мэгги и не ждала ничего подобного. Но по мере того как пролетали дни, казалось, что из нее высасывают жизнь и воздух.
В их последний уик-энд она едва могла дышать. Квинн полностью ощущал, что он с ней делает, хотя Мэгги ни разу не сказала ни слова об этом. На какое-то безумное мгновение он чуть ли не попросил ее поехать вместе с ним. Но у него был долг перед Джейн. А Мэгги нужно вернуться к ее настоящей жизни, с друзьями и работой. Он же не мог просто сбежать с ней на яхте.
И если он возьмет ее с собой – как ни соблазнительна такая идея, – то нарушит клятву, данную Джейн. Он так и сказал Мэгги, когда они сидели на палубе под парусами. У нее был несчастный вид, и она больше не пыталась это скрыть.
– Я не могу поверить, что она ожидала бы от тебя этого, – сказала Мэгги, глядя на море. У нее было такое чувство, будто она развеивает над морем собственный прах. – Я читала ее стихи, посвященные тебе. Она любила тебя, Квинн. Ей бы не хотелось, чтобы ты был несчастным.
Но, как ни странно, он не был несчастным. Ему было грустно покидать Мэгги, но одиночество и свобода дали бы ему ощущение покоя. Он выбрал монашеское существование. Его душа нуждалась в передышке. У Квинна больше не было энергии, чтобы начать новую жизнь с кем бы то ни было. И он ее не заслужил. Ведь он наделал столько ошибок в своем браке!
И ему не хотелось все испортить с Мэгги, не хотелось рисковать. Он слишком сильно любил ее, чтобы сделать больно. Оба они достаточно настрадались. Квинн хотел покинуть ее с сознанием, что сделал Мэгги счастливой. Они были добры друг к другу, и ему больше ничего не нужно от нее. Да и он вряд ли мог бы дать больше. Они по-настоящему любили друг друга, а теперь пора это закончить. В понедельник он уезжает в Голландию. Все, что у них осталось, – это один последний уик-энд. Джек пришел в пятницу на обед. Они с Квинном тепло попрощались, обняв друг друга и обменявшись крепким рукопожатием.
В воскресенье Мэгги была молчалива. Она едва могла говорить с Квинном. Да и не о чем было больше беседовать: все тысячу раз переговорено. Мэгги хотелось бы обладать поэтическим даром Джейн. Но в душе были только боль и мука от потери, которые она уже не раз испытала в жизни.
Квинн лежал рядом с Мэгги на палубе, держа ее за руку. Они лежали так очень долго, и команда оставила их наедине, зная, что им предстоит. Квинн заказал роскошный обед с черной икрой и шампанским, но Мэгги почти ни к чему не притронулась. А после обеда они сразу же ушли в каюту. И тогда она заплакала и так посмотрела Квинну в глаза, что причинило ему нестерпимую боль. Он чуть ли не сожалел о том, что вернулся после пробного плавания. Это было слишком тяжело для обоих. Уж не сделал ли он ошибку, вернувшись в Сан-Франциско? Может быть, это более жестоко по отношению к Мэгги? Но как бы и когда бы они ни расстались, в любом случае конец был бы мучительным.
Прежде чем они легли в постель, Мэгги, стоя в ночной сорочке, произнесла слова, которые он боялся услышать:
– Квинн, пожалуйста, возьми меня с собой.
– Я не могу, Мэгги. Ты же это знаешь, – печально ответил он.
– Нет, не знаю. Для меня это бессмысленно. Я не понимаю, почему мы должны это делать. – Слезы катились у нее по щекам.