– Поскольку мы начинаем только сейчас, в середине утра, я с радостью останусь с девочкой до девяти вечера, – ответила Либ.
Длинный первый день поможет ей подготовить комнату и разработать по своему усмотрению процедуру наблюдения.
Монахиня плавно заскользила по тропинке в сторону деревни. Как они осваивают эту особую походку, думала Либ. Наверное, это всего лишь иллюзия, создаваемая черным одеянием, касающимся травы.
– Удачи, миссис Райт, – приподнимая шляпу, сказал мистер Таддеус.
Удачи? Как будто она на скачках.
Либ собралась с духом и вошла в дом, где миссис О’Доннелл и служанка подвешивали на крюк нечто напоминающее массивного серого гнома. Либ не сразу разглядела, что это железный котелок.
Хозяйка повернула котелок над очагом и кивнула в сторону полуоткрытой двери слева от Либ:
– Я сказала Анне про вас.
Что сказала – что миссис Райт заморская шпионка? В лучшем виде подучила девчонку, как одурачить англичанку, как та уже одурачила многих взрослых?
Спальня представляла собой ничем не украшенную квадратную комнату. На стуле с прямой спинкой, поставленном между окном и кроватью, словно прислушиваясь к звучащей внутри ее музыке, сидела миниатюрная девочка в сером платье. Темно-рыжие волосы, чего не видно было на фотографии. При скрипе двери Анна О’Доннелл подняла глаза, и ее лицо осветилось улыбкой.
Обманщица, напомнила себе Либ.
Девочка встала и протянула Либ руку.
Та осторожно пожала ее. Пухлые пальцы, прохладные на ощупь.
– Как ты сегодня себя чувствуешь, Анна?
– Очень хорошо, госпожа, – тонким, ясным голоском ответила девочка.
– Сестра, – поправила ее Либ, – или, если хочешь, миссис Райт, или мэм.
Оказалось, она не знает, о чем еще говорить. Достав из саквояжа маленькую записную книжку и рулетку, она принялась делать записи, чтобы выявить хоть какие-то закономерности в этой нелепой истории.
Понедельник, 8 августа 1859 года, 10:07
Рост: 46 дюймов.
Размах рук: 47 дюймов.
Обхват головы над бровями: 22 дюйма.
Голова от макушки до подбородка: 8 дюймов.
Девочка изо всех сил старалась угодить. Стоя очень прямо в своем простом платье и на удивление больших ботинках, она послушно меняла положение тела при измерениях, словно разучивала па какого-то незнакомого танца. У нее были довольно круглые щеки, что напрочь отметало историю с голоданием. Большие карие глаза – почти того же оттенка, что и у Либ, немного навыкате, осененные густыми ресницами. Фарфоровые белки, зрачки расширены, что могло объясняться тусклым светом из оконца. По крайней мере, окно было открыто и в комнату попадал летний воздух. В их госпитале главная медсестра придерживалась устаревшего представления о том, что окна следует держать закрытыми, дабы в помещение не проникали ядовитые миазмы.
Девочка была очень бледной, но ирландцы в целом отличаются бледной кожей, пока она не покраснеет на воздухе. Но было и кое-что странное: почти незаметный бесцветный пушок на щеках. И в конце концов, ложь девочки о голодании не защищает ее от какого-либо настоящего расстройства. Либ все это записала.
Мисс Н. считала, что некоторые медсестры чересчур полагаются на свои записи, а это ухудшает память. Тем не менее она никогда не запрещала им вести их. Либ привыкла рассчитывать на свою память, но в данном случае ее наняли скорее не как медсестру, а как наблюдателя, что требовало безукоризненных записей.
Другая странность – мочки ушей и губы Анны имели синеватый оттенок, также и ногти. На ощупь она была прохладная, словно только что гуляла в метель.
– Тебе холодно? – спросила Либ.
– Не особенно.
Ширина груди на уровне молочной железы: 10 дюймов.
Обхват грудной клетки: 24 дюйма.
Глаза девочки следовали за ней.
– Как вас зовут?
– Я уже говорила: миссис Райт, но ты можешь обращаться ко мне «сестра Райт».
– Я имею в виду имя.
Либ проигнорировала эту маленькую дерзость и продолжала писать.
Обхват бедер: 25 дюймов.
Объем талии: 21 дюйм.
Обхват средней части руки: 5 дюймов.
– Зачем нужны эти цифры? – спросила девочка.
– Они… чтобы мы убедились, что ты в добром здравии, – сказала Либ.
Абсурдный ответ, но вопрос застал ее врасплох. Ведь обсуждать с пациентом особенности наблюдения – нарушение протокола.
Пока все данные доказывали, что Анна – маленькая лживая нахалка. Да, она худая, лопатки похожи на обрубки несуществующих крыльев. Но не настолько, как бывает у детей после месяца без еды, тем более четырех месяцев. Либ знала, как выглядят голодающие. В Шкодер привозили тощих, точно скелеты, беженцев, у которых кости выпирали из-под кожи, как шесты для палатки из-под брезента. Нет, у этой девочки был округлый живот. Модные красавицы шнуровали себя в надежде добиться талии в шестнадцать дюймов, а у Анны она была на пять дюймов больше.