– У нас для этого есть астрологи, – Мелисса не поддавалась на спор. – Многие на первый взгляд незначительные события тесно связаны с внешним миром. Слышала о чудесных детях? Я читала, что никто не сумел научно объяснить, почему они выжили в Ужасную Ночь. Зато многие уверены, здесь свою роль сыграла комета. Она была невидимкой до того момента, пока не промелькнула над землёй. Этим она загнала многих учёных в ступор, ведь сколько бы наблюдений они ни вели, её появления так и не предсказали.
Не подавать вида было сложно, но очередная волна разочарования едва не вырвала у меня из груди протяжный стон. Охотники знали о рождении чудесных детей не больше нас самих.
– Хочешь сказать, они выжили, потому что так звёзды захотели?
– Скорее потому что так должно было быть, – многозначительный взгляд Мелиссы изучил каждого из нас с ног до головы. – Многие в Измене полагают, что чудесные дети опасны как раз из-за того, что их рождение необъяснимо, но я думаю по-другому. Думаю, они невероятные везунчики!
Её слова вызвали меланхоличную улыбку, и не у меня одного. Лейн сопел, вытирая вспотевшие руки о выцветшую футболку. Однако и у него уголки губ дёрнулись.
Корнелия замотала головой, готовая возразить, сама не зная чему.
– Мы своим пением хуже не сделаем? – отвлёк меня Чонёль. – Будет смешно, если мы, сбегая от Темыни, помрём от другого демона.
Его никакие учёные и предсказатели не интересовали.
– Мы не будем петь, – прошептал я. – Притворимся и всё. Отказывать здешним – себе дороже.
Нас окружали хорошо одетые люди с озабоченными, но приятными лицами. Сколько бы я ни вглядывался в толпу, не увидел ни одного нищего. Разве сейчас не любая помощь на вес золота?
– Здесь нет никого с нижней улицы, – заметил я.
– Люди должны быть счастливы, – ответила Мелисса. – Если они несчастны, то помочь нам не в состоянии. Мы же их не прогоняем, просто держим подальше, чтобы они ничего не испортили. Я уверена, Али хорошо к ним относится. Некоторые не будут счастливыми, как им ни помогай…
– Али – это тот без уха? – Корнелия передёрнула плечами. – Видела я его однажды. Он произвёл на меня, скажем так, не лучшее впечатление.
– Ты не по внешности суди, а по поступкам, – заступилась за земляка она. – Нелегко иметь дело с теми, кому он покровительствует.
Мы встали немного поодаль, чтобы не оказаться в толкучке. Я приготовился к головным болям, но Чонёль ухватился за меня и браво заявил, что спасёт.
Из-за Корнелии я волновался больше, хотя она выглядела спокойной. Шевелила языком и раздувала щёки, настраивая себя на нужную волну. Кажется, я единственный, кто нервничал.
Хористы, наряженные в белые одеяния, в лучах рубинового солнца медленно поднялись по высокой лестнице и скрылись в святилище. Несколько минут спустя они начали распеваться.
– Вы тоже здесь?
Анна внимательно смотрела на нас. Никого из чудесных детей, кроме меня, она лично не знала. Я поспешил их представить, про себя молясь, чтобы они её не напугали.
– Ты одна? – искал я взглядом доктора Сандерса.
– Деда не придёт, – сказала она. – Меня еле-еле отпустил, после до-олгих уговоров. Здесь же рядом много охотников, а он всё переживает! Его попросили на время освободить святилище, и я отправила его отдохнуть. Да и голос у него уже слабоват для таких важных выступлений.
– Уже? Раньше пел?
– Пока провожала его домой, без умолку хвалился, как не раз горланил здесь, что на ум приходило.
Я уловил знакомый шелест и отвлёкся от Анны, хотя она навряд ли это заметила. Ребята засыпали её вопросами о Сандерсе. Они слышали о нём нагонявшие волнения истории, в основном от меня, и ждали их подтверждения. К нам подбирался ватный человек. Он ловко уворачивался от людей, не желая их задеть. Вот привязался!
Чонёль тоже его заметил.
– Не привидение, – шепнул я. – Он безобидное дыхание демона.
Мои уверения не помогали. Холодные пальцы тенеходца ослабли. Он собирался меня отпустить, но песня зазвучала громче. Вместе с ней полетели мягкие цветастые потоки звуков, и я на секунду забыл, что должен притворяться или бояться.