Чудо в аббатстве

— Ты о чем? — Я думала о Кэтрин.

— О женитьбе. И ты знаешь, почему. Я посмотрела на него и увидела, что все эти годы оставили неизменными светившееся в его глазах чувство. Я не могла не обрадоваться этому, что было, конечно, дурно с моей стороны, ибо он не мог питать никаких надежд в отношении замужней женщины.

— Как Бруно? — спросил он.

— Что Бруно?

— Он оправдал все твои надежды?

— Обычно мы слишком много хотим от людей, разве не так?

— А ты хотела от него слишком многого? Я заколебалась, прежде чем ответить.

— Иногда я думаю о нашей жизни в Аббатстве. Она похожа на сон. Она столь… нереальна. Мы живем в монастыре. Многие из живущих с нами прежде были монахами. Раньше они проводили богослужения тайно по ночам, а теперь делают это открыто, точно так же, как много лет назад. Как ты знаешь, дом аббата превращен в замок, похожий на этот. Но сохранились без изменений спальни монахов и трапезная. Я считаю, что многие из бывших монахов ведут себя так, как вели прежде. Мы живем в Аббатстве, которое и похоже и не похоже на Аббатство. Бруно — аббат с женой и семьей. С тех пор как умер король Эдуард, наша жизнь стала более спокойной. Иногда я думаю, что произойдет, когда умрет королева. Ведь Саймон Кейсман собирался предать нас как раз тогда, когда скончался король Эдуард. Как странно, он хотел донести на нас, а казнили его самого.

— Если бы у тебя было все хорошо, ты бы думала о радостях жизни. Ты несчастлива, Дамаск?

— Что такое счастье? Как часто человек может сказать: «Я абсолютно счастлив»?

— Но этого и не надо. Просто мы должны быть довольны своей жизнью.

— Со всей этой неопределенностью вокруг нас! Когда мы не знаем, что будет завтра? Когда одно неосторожное слово может погубить нас?

Я вздохнула:

— Я пережила арест отца. Моя мать потеряла двух мужей. По чистой случайности я не вдова сейчас. Мы живем в жестоком мире. Всегда ли так будет?

— Все изменится. Перемены неизбежны. Неожиданно я коснулась его руки:

— Руперт, будь осторожен. Не примыкай ни к тем, ни к другим, ибо откуда мы знаем, что будет безопаснее через неделю?

— Я не фанатик, Дамаск. Я иду по тихой, ровной дороге, как я надеюсь.

— Мне кажется, нам надо потанцевать, — сказала я. И пока мы танцевали, я поняла, что все это время он говорил мне о том, что любит меня сейчас так же, как любил в юности, и что бы ни случилось, он не переменится.

Когда его руки в танце коснулись меня, он сказал:

— Всегда помни, что бы ни случилось, я буду рядом.

И это было удивительно приятно услышать.

Лорд Калпертон с семьей гостил в замке несколько дней, и я стала замечать, что юный Эдуард все время находится рядом с Хани. Она была очень хороша. Сияющее лицо только подчеркивало ее красоту.

Я тревожилась за нее. Эннисы — именитая дворянская фамилия, и моя Хани с ее сомнительным происхождением может показаться им неподходящей парой. Это могло глубоко ранить ее.

Но все же мне было жаль, когда пришло время возвращаться домой. Вскоре в Аббатстве я получила приглашение посетить Греблесворт, поместье Эннисов в Хартфордшире, и взять с собой обеих девочек.

Кейт тоже была приглашена. Она с ликованием написала мне:

Госпожа Хани произвела большое впечатление на мастера Эдуарда. Не удивляюсь, она настоящая красавица и очаровательна. В ее великолепных глазах тлеет огонь страсти. Но в то же время должна сказать, что изумлена, ведь Эдуард — наследник Калпертона. Ну, посмотрим. Конечно, все знают, что Бруно тоже очень богат и что католики сейчас в почете. Интересно узнать, что из всего этого выйдете.

Хани пришла в восторг. Первый раз в жизни она оказалась в центре внимания. Ведь именно из-за нее мы получили приглашение. Кэтри тоже пригласили, но просто как члена семьи.

Следующие недели я провела с портнихой в заботах о нарядах для Хани. В платье для верховой езды и в маленькой шапочке с пером Хани выглядела просто великолепно.

Когда мы примеряли прелестное платье из парчи, я спросила ее:

— Ты счастлива, Хани?

Она бросилась мне на шею и чуть не задушила меня в объятиях:

— Все, что я получила и еще получу, все это только благодаря тебе!

Я была глубоко тронута и ответила:

— Что бы ни случилось, ты и я всегда будем любить друг друга.

Вечером накануне отъезда в Греблесворт я зашла к ней в комнату посоветоваться насчет лент для волос, но ее там не было.

Я встревожилась и пошла к Кэтрин спросить, не видела ли она Хани. Кэтрин сидела в кресле и с унылым видом изучала сборник молитв на латыни. Она очень обрадовалась, что может его отложить.

— Где Хани? — спросила я.

— Я видела, как она уходила полтора часа назад.

— Она сказала, куда идет?

— Нет, но она часто ходит в ту сторону.

— Куда?

— В лес, я думаю.

— Мне не нравится, что она пошла туда одна. В округе есть грабители.

— Они не посмеют причинить вред никому из Аббатства, мама. Они побоятся того, что может сделать с ними мой отец. — Когда она произносила это, улыбка тронула ее губы. — Как хорошо иметь отца — святого.

Я быстро отвернулась. Я часто спрашивала себя, не ревную ли я Кэтрин к Бруно.

От Кэтрин я вернулась в комнату Хани и в беспокойстве ждала се возвращения.

— Хани! — воскликнула я. — Где ты была?

— Я ходила навестить мою бабушку.

— Матушку Солтер?

— Я зову ее бабушкой. Но на самом деле она моя прабабушка, ты ведь знаешь.

Я вспомнила, как Хани убежала от меня, потому что считала, что Кэтрин я люблю больше, чем ее.

— Я всегда хожу к бабушке, когда случается что-нибудь важное. Она хочет, чтобы я приходила.

— Случилось что-нибудь важное?

— Разве не важное событие — приглашение в Греблесворт?

— Возможно, Хани.

— Это важно. Я знаю.

— Хани, мое дорогое дитя, ты счастлива… от того, что они тебя пригласили?

— Так счастлива, как никогда и не надеялась быть, — ответила Хани.