— Он танцует недурно, но у него потеют руки.
Станислаус почувствовал нечто вроде благодарности к потеющим рукам фельдфебеля. Тем временем взгляды Лилиан и фельдфебеля, сидевшего под голубым фонариком, встретились. Она отпила глоточек белого вина, посмотрелась в свое карманное зеркальце и, по-видимому, узнав себя, кивнула.
— А впрочем, разве он виноват, что у него потеют руки?
Станислаус не ответил.
— Пожалуйста, не ревнуй и не обижайся.
Станислаус молчал.
— Я только для тебя стараюсь быть красивой. Тебе должно быть приятно, что другие меня замечают.
Он пожал ей руку в благодарность за ложь. Фельдфебель издали смотрел на нее. Она отняла руку.
Неужели любовь — это непременно мучение? Другой любви Станислаус не знал. Любовь, видно, на то и существует, чтобы ранить сердце.
В один из семейных вечеров, когда Станислаус сидел у Пешелей, папаша Пешель отвел его в сторону.
— Мы с тобой мужчины, сынок. Женщины народ ненадежный. В них сидят дети, которые рвутся на свет божий, это необходимо знать.
Станислаус смущенно смотрел под стол. Ноги его стояли на зеленом плюше ковра, точно на заболоченном лугу. Папаша Пешель постучал своими осторожными пальцами по клетке с канарейками. Канарейки строили себе гнездо из куделек шерсти.
— На женщине надо жениться до того, как она закуролесит. Таков закон развития жизни, и Шиллер, по-моему, тоже где-то об этом говорит.
Из кухни несся аромат жарящихся пончиков. Стенные часы рассекали время:
«Же-нись! Же-нись! Же-нись!»
Перед Станислаусом промелькнула вся его жизнь, как перед утопающим: пыль бесконечных дорог, проселки, поиски работы, околачивание порогов у пекарей, беленые стены каморок для подмастерьев, чердачные стропила с раздавленными клопами, хозяйки, похожие на гарпий, тяжелые утра с недоспанными часами сна, зимний холод и пронизывающий сквозь тонкий пиджачишко морозный ветер, вечное кочевье и искромсанные любовные порывы.
«Же-нись! Же-нись! Же-нись!»
Папаша Пешель откашлялся.
— Ты думаешь о своих пятнадцати марках еженедельного заработка?
— Нет.
— Об этом надо подумать.
У Станислауса было такое же чувство, как в далеком прошлом, когда он прыгнул с деревенской карусели. Но теперь вокруг него кружились не смеющиеся люди, деревья и заборы, а дуршлаги, скалки, суповые ложки, кухонные полки, пестрые занавески.
«Же-нись! Же-нись! Же-нись!»
Нет, он еще не хотел жениться, он хотел сначала кем-то стать. Он развернул перед папашей Пешелем свои широкие планы. Пешель расхаживал между комодом и столом.
— Какие у нас с тобой родственные натуры! Ты бы вполне мог быть моим сыном!
Испуганно, как безрогий олень, прислушался он к тому, что делается в кухне, и зашептал:
— Я узнавал тогда. Можно получить около тысячи марок за это вот… — он постучал по ящику комода, где среди старых чулок лежали его творения. — С женщинами об этом говорить нельзя. — Он выпрямился и продекламировал:
Он говорил «зимное» и «нибесное».
— Ты, вероятно, не знаешь, кого я цитировал. Эти строки принадлежат ни больше ни меньше, как известному Герману Лену, тому самому, который написал «Роза белая и роза красная» и «Если мы войной пойдем на англичан».
Для несостоявшегося поэта и для будущего поэта выдался романтический часок. Они встретились в небесном саду, на воротах которого висела табличка: «Женщинам вход воспрещен! Здесь тайный союз поэтов!»
— Лиро Лиринг — это не жук на палочке. В этом имени есть что-то южное и псевдонимное. В свое время я придумал себе имя Пауль Пондерабилус; к чести своей должен сказать, что это совсем недурно.
У обоих закружились головы. Они ели свежие пончики и освежали свои поэтические глотки пятилетним клубничным вином.
— За тебя, Лиро Лиринг!
— Будь здоров, Пауль Пондерабилус!
Пекарская каморка Станислауса превратилась в поле брани. На поэта наступало полчище фельдфебелей с аксельбантами и блестящими звездочками. Но книга с золотыми розами сразит их. Стоп! Остановить боевой марш и прекратить мещанские танцы! Здесь вал из золотых роз!
Тайный поэт впадал в неистовство всякий раз, как приходилось закрывать сосуд с кровью сердца, из которого он черпал свои стихи, и идти биться на балы, ферейновские праздники, пивные фестивали и карнавальные увеселения.