1
От Станислауса требуют, чтобы он поносил себя перед гордыми всадниками, он отказывается, и на него навьючивают камни.
— Бюднер, ну конечно, ох уж этот Бюднер! Он же висит в седле, просто висит! Как груша, вот сейчас свалится!
Приглушенный конский топот по опилкам манежа. Голос вахмистра как скрип ветки в лесной тиши.
— Спешиться! Вам только на верблюдах ездить!
Жеребец Прыгун не стал ждать, покуда всадник спешится. Подгоняемый другими лошадьми, бегущими по кругу, он сделал рывок, и Станислаус кубарем полетел в опилки.
— Прямо как ленивец с мангового дерева! — Голос вахмистра резал уши. — Лежать! Кому говорю! Тебе только кислую капусту возить! По-пластунски!
Станислаус, работая локтями, полз по опилкам.
— Встать! Шагом марш!
Станислаус вскочил и побежал рядом с лошадьми своих товарищей.
— Лечь!
Станислаус бросился в опилки.
— По-пластунски! Я сказал: по-пластунски, бабий выпердок! Быстрее!
Белое пекарское лицо Станислауса покраснело. Он вспомнил муштру мастера Клунча. Но тут нигде не было штабеля из противней, чтобы уронить их к ногам орущего вахмистра.
— Лечь! Встать! Лечь! По-пластунски!
Станислаус заупрямился. И остался стоять как стоял.
— Вы отказываетесь?
Вахмистр Дуфте, бывший коммивояжер берлинской мармеладной фабрики, подошел к нему:
— Вы отказываетесь? А ну лечь!
Станислаус упал в опилки. Они пахли конской мочой. И Станислаусу почудилось, что он вернулся в тепло родной деревни. И тут же он почувствовал себя лошадью. Лошадью на живодерне.
— Встать! Шагом марш!
Станислаус поднимался медленно и неохотно.
— На конюшню, инвалид несчастный!
Станислаус попытался как-нибудь извернуться и проскочить через сплошную цепь бегущих по кругу лошадей. Вахмистр приказал всадникам держать строй. Для Станислауса теперь не осталось никакой лазейки, а по спине его хлестал словесный кнут вахмистра:
— В проход, хмырь болотный!
Станислаус приготовился к прыжку. Теперь уж все едино: жизнь усмирила его, пусть теперь кони затопчут его насмерть!
Какая-то лошадь вдруг поднялась на дыбы. И Станислаус юркнул в образовавшийся просвет.
Всадник рухнул в опилки. Станислаус услышал его стон. Это был Вейсблатт, тихий Иоганнис Вейсблатт. Может, он нарочно поднял лошадь на дыбы? Наверное, он ощутил отчаяние своего товарища Бюднера? Станислаус бросился бегом по проходу. И остановился у фронтонной стены. Вахмистр теперь орал на Вейсблатта.
— Вейсблатт, встать! Лечь! Книжный червяк, я вам покажу, как с лошади падать!
Долговязый Вейсблатт весь дрожал. Вахмистр Дуфте приказал всем остановиться. Одна лошадь испражнилась.
— Пилотку снять! Навоз собрать!
Вейсблатт собирал теплые конские яблоки в свою пилотку. Его белые, сухие пальцы судорожно хватали теплые шарики навоза точно последние кусочки жизни и тепла на этом северном полюсе человечности. Лицо Дуфте исказилось веселой гримасой.
— Поживее, вы, нюня!
Вейсблатта тоже прогнали в проход. На бегу конские яблоки вываливались из пилотки.
— Стой! Смирно! Кругом!
Вейсблатт стоял рядом со Станислаусом.
В манеж донесся рыкающий голос Дуфте:
— Вы кто?
Ответа нет.
— Кто вы такие, хотел бы я знать?
Молчание.
— Засранцы вы, засранцы! Так кто вы?
Ответа не было, но зато заржал жеребец Станислауса Прыгун.
— Засранцы! Я хочу от вас это услышать!
Тишина как в лесной чаще. Дуфте расхаживал взад и вперед по опилкам.
— Лечь.
Станислаус и Вейсблатт упали наземь прямо в проходе. Последнее конское яблоко выкатилось из пилотки Вейсблатта. Дуфте щелкнул хлыстом по голенищам своих сапог.
— Встать! Лечь! Встать! Лечь!
Станислаус сжал губы в ниточку. Вейсблатт откашлялся, глянул на свои испачканные навозом руки и крикнул:
— Говнюки!
— Ты зря меня за дурака держишь, книжный червяк!
Вейсблатт задрожал.
— Засранцы, мы засранцы!
Он сам себе был противен. Ему хотелось назад, к своей лошади.
— Засранец Бюднер! В обед явитесь!