— А что вы имеете в виду? Какие это должны быть книги?
— Ученые.
— По естественным наукам?
— По всем — на двадцать пять марок.
— Есть ли у вас предварительная подготовка в какой-то определенной области?
— Пять марок я отложил на почтовые расходы и все такое, а то бы я купил книг на все тридцать марок.
Продавец поправил свое пенсне.
— Вероятно, вы хотите ознакомиться с основами некоторых наук?
— Я уже читал книги про ангелов и про силу зла и побывал в небесных покоях.
— Вот как! А земля? Сейчас вы, вероятно, хотите оглядеться на земле?
— Хочу, — сказал Станислаус. — А есть у вас книги о гипнозе для уже преуспевших в этом деле?
Продавец подавил промельк улыбки. Сунул руку под прилавок.
— У меня тут есть отличная книга — введение в искусство любви, книга для самостоятельных занятий, и обойдется она вам всего в двенадцать с половиной марок. Она немного запачкалась, лежала в витрине.
— Моя книжная полка должна заполниться. Я хочу, чтобы у меня выглядело все по-ученому.
— Ну разумеется. А на оставшиеся двенадцать пятьдесят вы приобретете более дешевые книги. Может, какие-нибудь романы о современной любви?
Любовь? В этой отрасли знаний Станислаус еще не очень продвинулся. Продавец теперь смеялся не скрываясь.
— Вот! «Искусство счастливой любви», автор — американский специалист, профессор. В настоящий момент эта книга — лучшее, что есть в этом направлении науки.
— Да, пожалуйста, — сказал Станислаус и даже слегка поклонился этой книге. С пестрой обложки ему улыбалась любовная парочка.
С пакетом книг Станислаус прошел через кухню. Хозяин заточенной спичкой ковырял в своих золотых зубах.
— Что это ты приволок?
— Ученые книги.
— А есть там книжка о дешевых рецептах, о пирогах без масла? Или об искусственных желтках?
— Нет. В них говорится, как повысить ученость студентов.
Хозяин выбросил свою спичку. Он оглядел пакет с книгами, похлопал по нему ладонью:
— Значит, теперь я должен с тебя больше вычитать за свет. Ведь так ты сколько света переведешь…
Гвидо в последнее время был спокоен и погружен в себя. Казалось, Бог снизошел к нему и поселился в его душе.
Служанка принесла подмастерьям ужин. Она была краснощекая, веселая, любила исподтишка строить глазки и всеми силами старалась втянуть парней в разговоры.
— Тут опять жареная селедка и еще кое-что вкусненькое специально для вас, мучные вы черви!
Гвидо заворчал и презрительно плюнул в круглую железную печурку. Станислаус смолчал. Девушка легонько задела его бедром:
— Эй, булочник, у тебя что, рот на замок заперт, что ли? Напиши и мне письмо, не все же этой Марлен писать. Уж я-то тебе отвечу.
Станислаус не выдержал:
— Ты рылась в моей коробке!
— Очень надо! — Девушка покачивала бедрами и кружилась, танцуя. — Ты сам оставляешь письма в постели, так я подумала, что это ко мне. Пишешь ей стишки, а она небось еще в школу ходит?
Станислаус взмахнул хлебным ножом:
— Я тебя заколю за твои штучки!
— Ты — нет, гном из пекарни! — Только ее и видели.
Гвидо не одобрил Станислауса:
— Это Господу не угодно!
— Шутки всегда угодны ему. Я хотел ее только пощекотать!
Гвидо опять сплюнул:
— Да от нее же воняет!
— Воняет?
— Все женщины воняют. У них есть такие дырки…
— Нет, я знал одну, от нее пахло цветущим шиповником, всегда только шиповником. Все, к чему она прикасалась, даже книги, пахли им, — сказал Станислаус.
— Да, издали они хорошо пахнут, а подойди поближе — брр! — Гвидо передернулся.
Станислаус больше не отвечал ему. Он видел Людмилу обнаженной, похожей на незрелый плод каштана… Разве это не было достаточно близко? Ну ничего, скоро он все будет знать! У него есть теперь ученые книги о любви, и он на верном пути, во все теперь вникнет.
Сколько можно быть смиренным и угодным Богу? Пока не получишь то, чего желаешь? Станислаус не в состоянии был ответить на этот вопрос. А сколько центнеров муки надо смиренно перепечь? Он спросил Гвидо. Гвидо наморщил лоб и подергал себя за усики.
— Ты должен всегда угождать Господу, достиг ты своей цели или нет. Если ты своего не добился, значит, то была только твоя цель, а не Божья.
— Господи помилуй!
— Это трудно! Очень трудно! Большинство терпит крах.
— А ты?
— Я жду. Впрочем… она и впрямь тебе надоедает и задевает тебя?
— Кто?
— Эта вонючка Альма?
— Она, когда меня встречает, подмигивает мне одним глазом.