Я смутилась.
У Разумовского начали дрожать губы.
— И чего там, потоп?
— Почему потоп?
— Ну а из-за чего ты можешь так нестись из туалета? Потоп или пожар.
Я надулась, как мышь на крупу.
— Из-за вас я несусь.
— Из-за меня?
— Да!
Генеральный задумался.
— Хм. То есть, это у меня потоп или пожар?
Вот же… тролль!
Точно! Он не просто чудовище — он грёбаный тролль!
— Вы же сами, когда принимали меня, просили в туалете не засиживаться!
Босс то ли хмыкнул, то ли хрюкнул. Я не поняла.
— Я пошутил.
— А-а-а… Да?!
И тут Разумовский наконец отпустил мои плечи, закрыл руками лицо и затрясся. Я даже испугалась.
— Влад… — от испуга по имени его начала называть, — Влад, что с вами?
Он отнял руки от лица — и я увидела, что мой босс просто и банально ржёт. Ну вот — опять!
А чего я, спрашивается, такого сказала? Ну правда?! Ничего же особенного!
Я даже носом обиженно шмыгнула. Эх, сплошная несправедливость в жизни. Одними женщинами восхищаются, а над другими только ржут…
— Знаешь, Олеся, — сказал наконец Разумовский, отсмеявшись, — я думаю, мы с тобой просто переработали. Поехали домой.
И тут я выдала:
— К кому?
И почти сразу после этого:
— Ой. В смысле…
У босса вновь задрожали губы, но он справился с собой.
— Всё, идём. Я тебя подвезу до дома. А потом поеду к себе. Договорились?
Я кивнула.
Машина у босса была шикарная. Чёрная. А в остальном я не разбираюсь.
И шофёр тоже шикарный — толстый лысый дядька с усами, как у барона Мюнхаузена. Впустил нас на заднее сиденье, спросил мой адрес, закрыл дверь, сел за руль и тронулся. В смысле завёл машину и поехал.
И только тут я осознала, что нахожусь с Разумовским в одной машине. На одном сиденье. На расстоянии в полметра.
Когда мы обедали на его белом диване, между нами было метра два…
Наверное, можно уже начинать смущаться.
Но боссу явно было не до меня. Он сразу залез в свой планшет и начал что-то там читать. Минут десять я подождала — вдруг захочет завести разговор? — но Разумовский молчал. Поэтому я закрыла глаза и решила немного отдохнуть.
На самом деле это была плохая идея. Увы, в своём состоянии постоянной усталости я частенько засыпала в метро стоя, и не опаздывала на работу только благодаря встроенному автопилоту. А тут мягкое сиденье машины, тихая музыка, и никто не наступает на ноги…
Да-да, я уснула. И мне даже что-то снилось.
А потом раздался какой-то резкий звук — позже я поняла, что это был автомобильный гудок — и меня выбросило куда-то вперёд.
— А-а-а! — завопила я, готовясь к безвременной кончине.
Но умереть мне не дали. Чьи-то тёплые ладони схватили меня… за грудь и прижали к себе.
Я сидела ни жива ни мертва. Первые несколько секунд я вообще не могла вспомнить, где нахожусь, а когда вспомнила и осознала, то даже дышать перестала.
Руки Разумовского лежали у меня на груди. Ну как… лежали. Сначала они, конечно, лежали. А потом задвигались.
Это он чего… Меня щупает?
— Простите, я, кажется, уснула, — я попыталась отодвинуться, но босс держал крепко. — Извините…
— Ничего, Олеся, — хмыкнул Разумовский где-то возле моего уха. — Мне понравилось.
Ему… что?!
Кажется, я всё же слишком сильно ёрзала — босс в конце концов меня отпустил.
— Мы уже почти возле твоего дома, — сказал он, улыбаясь. — До завтра, Леся.
«Леся»… Кирдык. Дальше что? Лесенька?
— До завтра, — пискнула я.
— До завтра… кто?
Опять он за своё!
— Уволю, — пригрозил мне Разумовский, и я, вздохнув, всё же сказала:
— До завтра, Влад.
— Умница.
Угу… Чудовище! Тролль!
На самом деле чувство юмора — единственное, что может спасти в ситуации, подобной моей. Глядя на меня, можно предположить, что эта взбалмошная девица совсем без царя в голове. Но… какая разница, что обо мне думают другие люди? Главное — что думаю я сама.
Да, мне всегда были безразличны мысли окружающих. С восемнадцати лет главным для меня были родители, а они, конечно, понимали, какая я настоящая.
Это невыносимо сложно — быть такой, какой я казалась всем остальным. Смеяться, когда хочется плакать. Улыбаться, когда мечтаешь удавиться. Работать, когда твои сверстники ходят по клубам и живут в своё удовольствие. И каждый день слушать про различные медицинские процедуры, лекарства, диагнозы.
Приехав домой тогда, после моего приключения с Разумовским в машине, я проделала свой обожаемый трюк — заперлась в ванной, плюхнулась на пол и закрыла лицо руками.