Он хочет внедриться как можно глубже в её жизнь и в один момент подловить её на ошибке. Аманда уверена, что тому хватит и малейшей оплошности, чтобы сделать выводы и достать против неё косвенные, но всё-таки доказательства. И ошибаться Аманда не хочет.
Тем более странной кажется ей внезапная смерть мистера Мацуды в результате несчастного случая. Убийство? Вариант кажется ей неправдоподобным. Никто, кроме владельцев тетради, не может подстроить убийство таким образом. А в том, что кто-то решает убрать такого человека, пожертвовав при этом жизнью ещё и нескольких водителей, она сомневается ещё сильнее. Он не выглядит опасным, не выглядит настолько ценным кадром.
Она постукивает длинными ногтями по светлой фарфоровой чашке. Ей кажется, что она упускает из виду что-то важное.
«Иногда тебе уделяют слишком много внимания», — она вспоминает когда-то брошенную вскользь фразу Теру. В его тоне в тот момент не слышится эмоций, но его взгляд — взгляд в тот момент кажется ей таким же красочным, какие она периодически видит во снах. Кровожадным.
Аманда Гласк хмурится. Она не верит, что Теру может совершить такую простую ошибку. Он вовсе не глупый человек и знает, что поставлено на карту. Более того, он чаще всего понимает ситуацию даже быстрее, чем она успевает её озвучить. Зачем?
Кофе остывает и становится противно-кислым на вкус. Когда она с грохотом ставит чашку на стол, то понимает — Теру может быть сколь угодно умным и расчетливым человеком, но от этого он не перестаёт быть человеком эмоциональным. Импульсивным и до фанатизма одержимым своими идеями. Идеальным человеком. Просто не в этих обстоятельствах.
Сегодняшний рабочий день обещает быть очень долгим. Приведя себя в порядок и собираясь выходить из дома, Аманда отправляет ему короткую смс. Раз уж мистер детектив следит за ними практически повсюду, им придётся выбраться на свидание.
Впервые в жизни Аманде хочется, чтобы свидание оказалось настоящим. Хочется, чтобы ход её мыслей оказался в корне неверным.
***
В номере, который они снимают, до рези в глазах светло, несмотря на стоящую за окном ночь. Потолочное освещение кажется излишне ярким, а оформленный в светлых, практически белых тонах интерьер не вписывается в установившуюся в помещении мрачную атмосферу. Даже воздух здесь будто бы слишком густой — он забивается в ноздри и проникает в лёгкие, не позволяя дышать полной грудью.
Они молчат. Аманда садится в кресло и по привычке закидывает ногу на ногу, когда Теру так и остаётся стоять у дверей, прислонившись плечом к высокому шкафу. Сейчас он смотрит на неё сверху вниз — снова — и его взгляд неуловимо меняется. Становится ярче, острее. Её дыхание сбивается с привычного ритма.
Она уже почти уверена, что не ошибается.
— Ты же понимаешь, что это то же самое, что и подписать себе смертный приговор, Теру? — спрашивает она. В её голосе не слышно холода, но она пытается. Его глаза не дают ей сосредоточиться.
Ему нужно только прищуриться, и сходство станет окончательным.
— Понимаю, — он кивает и линзы в его оправе едва заметно бликуют. Он всё-таки щурится. — Но любой, кто идёт против воли Господа должен быть наказан.
Аманде всё ещё противен этот титул. Тем не менее, она ничего не говорит — лишь поправляет тугой воротник своей красной блузки. Ей не хочется подыгрывать ему в этой странной игре в религию, но выбора у неё не остаётся. Она надеется, что правильно понимает ход его мыслей.
Ей хочется надавить на самое больное место.
— И ты тоже? — она кривит губы в ухмылке.
— Если понадобится. Но я не считаю, что где-то пошёл против твоей воли, Аманда, — он улыбается — пугающе ярко — и в одно мгновение преодолевает расстояние между ними, сжимает пальцами подлокотники кресла, нависая над ней. — Самая большая проблема любви господней в том, что желают её все.
Они оба затихают на пару мгновений. Сейчас они легко могут чувствовать на коже дыхание друг друга. Частое, прерывистое, выдающее беспокойство дыхание.
— Я не могу позволить кому попало смотреть на тебя, — Теру продолжает. Он снимает свои очки и кладёт их на тумбочку, тут же поворачиваясь обратно к ней. Она до сих пор не может перестать смотреть ему в глаза. — Не так. Не так часто, не такими глазами.
Аманда уверена, что любые взгляды в её сторону — плод его воображения, навязчивая идея или недопонимание, которые приводят к пугающим последствиям. Ей хочется сказать об этом, но слова так и застревают в горле. Его глаза — такие — зловеще поблескивают алым в тени его темных волос.
Ей кажется, что на его бледной коже не хватает пары случайных брызг крови. На мгновение — одно короткое мгновение — она жалеет, что Теру убивает с помощью тетради. Ей хочется посмотреть, как он делает это собственными руками. Хочется видеть его ярость и все те желания, которые он постоянно прячет под маской холодного, почти идеального в глазах окружающих человека. Он — хаос, скрывающийся за личиной порядка.
— Сосчитай для меня до четырёх, Теру, — произносит она полушепотом. Эта просьба срывается с её губ раньше, чем Аманда успевает её осмыслить. Её собственные глаза сейчас горят не менее ярко, чем у него.
В его взгляде читаются непонимание и удивление, она замечает, как он вскидывает брови, прежде чем улыбнуться. Несмотря на то, что она никогда не рассказывает ему о том, откуда на её спине огромный художественный шрам и почему несколько лет назад она смотрит именно в его сторону, она уверена, что он догадывается об этом. Теру — до неприличия проницательный человек. Чудовище.
Он всё-таки считает. Его глаза — эти проклятые глаза — так близко, что её разрывает между желанием выцарапать их своими длинными темными ногтями и окончательно в них утонуть. Аманда прислушивается к медленному, хриплому счёту и против своей воли выбирает второе.
По спине, повторяя изогнутый узор её шрама, пробегает холод. Ей хочется выдать ему заточенный стек — точно такой же, каким когда-то другое чудовище оставляет на ней этот шрам.
— Четыре, — и его взгляд сияет так, будто он ждёт кульминации не меньше, чем она.
Они смотрят друг на друга с одинаковым — нездоровым — восторгом. На накрашенных темно-бордовой помадой губах Аманды сквозь поцелуй выступает алая кровь.
Самое жуткое чудовище в жизни Аманды Гласк — это она сама.
========== 19 ==========
Комментарий к 19
UNSECRET, Alaina Cross — Out of My Cage
Lord of the Lost — My Better Me
«Go ahead just try and stop me I’ll make sure you leave crawling»
02/2008
В зеркале отражается совсем другой человек.
Длинные светлые волосы растрепаны и спадают на лицо, бросая тень на бледные глаза и едва заметные синяки под ними. Она рассеянно отмечает, что её отражению растрепанные волосы идут даже больше обычных аккуратных причесок. В приглушенном свете острые черты лица выделяются ещё сильнее, на припухших губах — ссадины и мелкие раны. Пальцами она касается своей щеки — и определенно чувствует прикосновение.
Над её головой красным пятном маячит имя. Она так привыкла его видеть, что не обращает на него внимания. И всё-таки она не понимает, когда мисс Гласк из жесткой становится по-настоящему жестокой. В какой момент эта её половина — худшая половина — становится во главе угла? Уродливая, сломанная, сформированная совсем другим человеком. Она столько лет работает над тем, чтобы укротить её, посадить в клетку и лишь наблюдать со стороны, смеясь над тем, какой слабой и глупой она может быть.
Она не понимает, когда клетка всё-таки распахивается и она выбирается наружу. Теперь она смотрит на неё с той стороны зеркала и улыбается — по-настоящему ярко, да и глаза её вовсе не бледные. Они — льдисто-серые — блестят и время от времени отливают красным. Эти глаза тоже кажутся ей проклятыми. Чужими.