— У тебя однообразные доводы, отец, — Аманда на мгновение прикрывает глаза, а затем вновь улыбается. Самоуверенно и ярко — так, как и положено улыбаться победителю. — И не пытайся приплести сюда Теру. У тебя не получится. И ты знаешь, почему — тебе никогда не хватало знаний о своих соперниках. А ведь ты мог изучить меня вдоль и поперёк, у тебя возможностей было куда больше, чем у остальных.
— Пирровой победе тебя не спасти. Я редко ошибаюсь в людях.
Рейнард Гласк не воспринимает свою дочь всерьез. Рейнард Гласк сам создаёт самого опасного своего соперника и даже не замечает его, пока не становится слишком поздно. Единственное, что оставляет ему Аманда — возможность управлять дочерним филиалом «Гласк Фарма» в Лос-Анджелесе на правах заместителя генерального директора.
04/2008
Сидя в своем темном, душном кабинете, Рейнард Гласк просматривает последние выпуски японской прессы. Он всё ещё удивляется тому, как долго держится его дочь в директорском кресле — он ставит на пару месяцев, но проходит уже почти год — и пытается найти в её публичных выступлениях подтверждение своих домыслов. Его ни капли не тревожит тот факт, что Аманда поддерживает деятельность серийного убийцы по имени Кира — именно подобного он от неё и ждёт. Он почти уверен, что её в равной степени привлекает как тот факт, что тот уничтожает Ларри Роудса как очередного преступника, так и тот, что он убивает тысячи, если не десятки тысяч людей.
Он редко ошибается в людях.
— Ну вот, что и требовалось доказать, — хмыкает он себе под нос, когда натыкается на фотографии с благотворительного вечера в Токио.
Аманда не может отказаться от своих привязанностей и глупых травм, и человек, в компании которого она появляется на этом вечере, всё ещё как две капли воды похож на погибшего Ларри Роудса.
«Тебе всегда не хватало знаний о соперниках», — Рейнард ещё помнит её слова. Когда-нибудь Аманда удивится тому, сколько на самом деле он о них знает, — в том числе и о ней — но будет уже слишком поздно.
Он знает, что причиной её поражения рано или поздно станет именно её нездоровая привязанность. В мире крупного бизнеса нет места эмоциям, нет места каким-либо чувствам — в этом он убеждается на собственном опыте — и сместить того, кто позволяет себе такие глупости не составит труда. Точно так же, как Аманда уничтожает Джерарда, кто-нибудь уничтожит её.
И он не против приложить к этому руку.
========== 24 ==========
Комментарий к 24
Aviators — Teeth
«I’m not a monster but you make me wonder Put in a blaze of fury Eyes getting kinda blurry Making me wanna roar like thunder»
04/2008
Телефон Теру Миками доступен почти всегда — он принимает звонки даже в нерабочее время, независимо от того, когда и кто ему звонит. Иногда простой звонок может решить исход дела, и пусть он помнит всего два подобных случая, отступаться от собственных принципов он не собирается. Не собирается даже тогда, когда на экране телефона высвечивается номер другой страны.
— Слушаю, — произносит он, удерживая телефон одной рукой, а другой продолжая вносить имена в тетрадь. Он не может позволить себе отстать от расписания.
— Господин Миками, я полагаю? — мужской голос на том конце провода ему не знаком, но этот человек прекрасно и почти без акцента говорит на японском. — Это Рейнард Гласк. Мы с вами знакомы, но сомневаюсь, что вы меня помните.
Он помнит его даже лучше, чем ему самому хочется. С Рейнардом Гласком — отцом Аманды — они встречаются всего единожды, но эту встречу Теру запоминает надолго. Тогда, несколько лет назад, тот обращает на него ровно столько внимания, сколько нужно, чтобы поздороваться и смерить его полным разочарования взглядом.
«Очевидный выбор, — говорит тогда Рейнард Гласк своей дочери. — Я ни капли не удивлён. Очень жаль, что лучше тебе так и не стало».
В тот день Теру даже не понимает, о чём идёт речь, но сейчас — сейчас он точно знает, что отец Аманды говорит о том, почему она выбирает именно его. И ему прекрасно известно, почему. Ему интересно, знает ли об этом сам Гласк и чего от него хочет.
Теру уверен, что им не о чем говорить.
— Я вас помню, господин Гласк, — он продолжает писать и на мгновение сводит брови, когда одна из линий в последнем иероглифе выходит длиннее, чем нужно. — Не буду спрашивать, откуда у вас мой номер — уверен, что у вас такие же длинные руки, как и у вашей дочери. Вы что-то от меня хотели?
В трубке слышится сдавленный смешок.
— Хотел уточнить, как много вы знаете о жизни Аманды, господин Миками, — по голосу Гласка становится ясно, что их ждёт далеко не простой разговор. Теру чувствует жгучее желание сменить иероглифы латинскими буквами, но продолжает записывать имена из своего списка.
— Достаточно, — говорит он холодно. — Почему вы интересуетесь?
Он почти уверен, что у того есть какой-то план. Аманда воспитывается отцом и кто, если не он, прививает ей недоверие к людям и умение манипулировать ими? Рейнард Гласк может оказаться манипулятором даже лучшим, чем она. Разница лишь в том, что у её отца нет ни единого инструмента, чтобы манипулировать им.
Скрип его ручки по бумаге наверняка слышен и на том конце провода.
— Уверен, вас заинтересует, почему вы стали её целью, — Теру готов поспорить, что слышит в голосе Рейнарда намек на самодовольство.
Целью. Ему почти смешно. Господин Гласк даже не догадывается, сколько он на самом деле знает об Аманде.
— Я знаю, — его голос звучит спокойно и ровно, несмотря на то, что он усмехается. — В своё время я досконально изучил дело господина Роудса.
Судя по тому, что в трубке уже несколько секунд слышится лишь тишина, его ответ Гласка не устраивает. Чего он вообще от него ждёт? Теру перебирает в уме варианты и не может найти ни одного правдоподобного. Разве что тому хочется разрушить жизнь своей дочери, которая решает пойти не по тому пути, что он сам для неё выбирает. Он сильно сомневается, что тот осознаёт, какую роль в её жизни он играет.
За окном начинает шуметь дождь, а в его кабинете, где горит одна только настольная лампа, становится совсем мрачно.
— И вас ничего в этом не смущает? — наконец-то спрашивает Рейнард. Тот явно контролирует свой голос, но на мгновение в нём всё-таки проскальзывает удивление.
«Уничтожить», — думает Теру про себя, вписывая очередное имя. Ему жаль, что он не может произнести это вслух.
— Нет, — говорит он вместо этого. — Прошу прощения, господин Гласк, но я не понимаю, чего вы от меня хотите и зачем тратите как моё, так и ваше время.
Ему интересно, на что ещё он может попробовать надавить. Он гадает, какой же всё-таки у него план. И почти смеётся мысли о том, что теперь с ним пытается играть не только детектив — и ни один из них не понимает, по каким правилам нужно играть в эту игру.
— Я всего лишь хотел предупредить, что моя дочь не так проста, как кажется, — он не уверен, но ему кажется, что в голосе Рейнарда Гласка угадывается раздражение. — Однажды она уже разбила сердце одному хорошему человеку. Честно говоря, я даже не уверен, что после всего, что с ней произошло, она способна по-настоящему что-то чувствовать.
Отец Аманды даже не представляет, сколько всего она способна чувствовать. По-настоящему. Невольно Теру вспоминает о том, какими глазами она на него смотрит; о том, как она произносит его имя и что она ему прощает. Вспоминает о том, как она ведёт себя, когда он впервые видит её глазами шинигами.
Он знает, что Аманда, пусть никогда и не говорит об этом вслух, любит его.
И всё-таки Теру ощущает как внутри просыпается отвратительное, но до боли знакомое чувство, когда он слышит про чужое сердце. Неважно, когда это происходит и какие она преследует цели — ему хочется вырвать разбитое сердце того, на кого она когда-то обращает своё внимание.
На странице тетради, которую он отводит под сегодняшний день, почти не остаётся места.