Дамфет от радости потирал ладошки.
Решму на самом деле заинтересовала идея открыть при пансионе мясную лавку. Хранить мясные продукты можно было бы в погребе. В десяти шагах от пансиона находилась дорога, при ней можно было бы выстроить небольшой киоск и там торговать мясными изделиями, закупленными за копейки, перепродавать их. А продавцами сделать братьев, чтобы приставить их хоть к какому-то делу, не позволяя им вести праздный образ жизни.
К тому же, Решме хотелось хоть куда-нибудь съездить. За всю свою короткую жизнь она ни разу не покидала Свободный и мечтала сделать это, но дела напрочь приковали её к пансиону.
Была и другая причина для желания уехать из города хоть на какое-то время: близились новогодние праздники и Решма ненавидела их.
Каждый новогодний праздник стал пыткой для девушки с тех самых пор, как в пятилетнем возрасте она едва не сгорела живьём на жертвенном алтаре так называемого бога Свири, перед этим испытав ужас ожидания. Она ничего не забыла, того невыносимого страха, от которого едва не повредилась рассудком. И теперь, спустя много лет, каждый раз, когда город начинали украшать шестами с голубыми лентами и выставлять на улицах изображения гигантских грудастых баб в красных одеждах, начинала звучать музыка и пение, какие обычно играли и пели перед новым годом, Решма запиралась в доме и не выходила из него все дни, пока длились праздники. Для неё эти дни тянулись, как в аду. Её пробирал озноб, тело покрывал холодный пот, она дрожала до стука зубов, тело слабело и она много лежала в постели, её тошнило, страх давил тяжелейшей глыбой, ей снились кошмары. А потом праздник заканчивался — и она возвращалась к жизни.
И ещё она ненавидела лахи. Всерьёз и в полную силу. Она знала, что они все живут за счёт страшных богов стихий, требующих человеческих жертвоприношений и именно в этом была её причина неприязни к этому народу. Она часто видела их на улицах города — и отводила взгляд, чтобы не видеть их.
И она никогда не посещала храмы стихий, стараясь избегать этого. Правда, закон требовал от всех гобойцев в эти храмы ходить, чтобы в них молиться, совершать положенные ритуалы и что-то дарить для содержания храмов. В детстве Квина пыталась заставлять Решму ходить в эти храмы хоть изредка, но девочка на пути к ним теряла сознание и её не могли привести в чувства по нескольку часов. И Квина махнула рукой и начала ходить в эти храмы сама, отдавая им какую-то часть своих скудных доходов.
Не посещая храмы «богов» стихий, Решма рисковала не только осложнить взаимоотношения с окружающими, но ещё и навлечь на себя другие неприятности. Например, к ней могли бы повадиться лахи с вопросами, почему она игнорирует храмы их «богов» и ничего не жертвует на них. Это было бы само по себе мерзко: слишком часто видеть ненавистные ей лица лахи, разговаривать с ними, что-то объяснять, отчитываться. Если лахи просто попытаться грубо осадить или вовсе с ними не разговаривать, лахи могли донести на неё в специальную полицию по делам религии, расследующую всё, что связано с нарушением почитания культа какого бы то ни было божества. На всё материке Гобо чтили богов и всякое непочтение к ним каралось наравне с другими преступлениями: воровством, изнасилованием, убийством. Можно было понести наказание от штрафа до смертной казни.
Решме не хотелось, чтобы её тягали на допросы к следователю по делам религии и она старалась не демонстрировать свою неприязнь к храмам стихий. Зачастую она делала перед соседями вид, что идёт в какой-нибудь храм стихий, но никогда до храма не доходила, вместо этого проблуждав по городу час-другой. Это усыпляло бдительность соседей, чтобы они не донесли на неё в полицию. Но она понимала, что не сможет вечно обманывать окружающих, однажды она будет разоблачена и со страхом ждала этого.
А теперь выпал шанс сбежать куда-нибудь из города перед новогодними праздниками — могла ли она упустить такую возможность?
Она собиралась недолго: просто побросала в дорожную сумку кое-что из своих вещей, собрала в корзинку баклагу воды и еды в дорогу и вместе с братом Дамфетом отправилась к перрону, чтобы подождать поезд.
В дороге ею овладело весёлое настроение, во время путешествия она много ела, шутила, знакомилась с попутчиками, весело болтала. Вагон располагал для общения: в нём не было никаких перегородок, он был заполнен лавками, стоявшими вдоль стен и поперёк салона. В нём было душно и ужасно трясло, но Решму не смущал этот дискомфорт — настолько радовала её новизна, а главное, возможность избежать похода в храмы стихий.
Когда она и её брат прибыли в Яву, им пришлось добраться до ближайшего прокатного пункта и нанять телегу, чтобы добраться до деревни Михама. Решма принялась в уме подсчитывать траты: плата за проезд в поезде и наём телеги. Но, с другой стороны, ей сулили так дёшево продать много мясных продуктов, что всё это могло окупиться с лихвой. В деревне она наймёт телегу и вернётся домой уже на телеге, а не на поезде, с бочками и ящиками, наполненными мясными продуктами. Все траты на транспорт окупятся и будет барыш.
Телега подвезла Решму и её брата как раз к дому Вурта. В голове Решмы были лишь подсчёты прибыли и естественных трат и она была готова к деловому разговору с тем, кто собирался продать ей дешёвое мясо.
И она совсем не ожидала, что в доме Вурта её встретит сам князь деревни, в которую она прибыла.
Это был мужчина тридцати лет, среднего роста, немного полноватый и с лёгкими залысинами на висках, но всё же не лишённый привлекательности хотя бы за счёт добротных одежд из шёлка и парчи.
Увидав Решму даже в её простом платьице из хлопка, он поразился её красотой: большими синими глазами, опушёнными длинными густыми ресницами, тёмными, очень тёмными для блондинки бровями вразлёт, смуглой, но нежной кожей, ярким румянцем на щеках и толстыми косами, лежащими на плечах. Вурт успел ему рассказать о ней заранее, предупредив, что вскоре в деревне может появиться девушка писаной красоты, с отменным здоровьем и дочь женщины, родившей двадцать детей и предложил своему хозяину взглянуть на неё, вдруг она подойдёт ему в качестве третьей жены. Князёк согласился — и не пожалел.
Но Решма должна была пройти и другое испытание. Вурт предложил ей погостить у него пару дней и сходить в баню, чтобы помыться с дороги. Девушка не отказалась и её отвели в дощатый домик, где находился бак с горячей водой, скамеечка, черпак и мыло. С ней была отправлена служанка Вурта, которая была обязана помочь Решме помыться, а заодно и осмотреть её нагое тело, нет ли на нём изъянов.
Тело Решмы оказалось без изъяна, правда, немного мускулисты оказались ноги и руки, но это был невелик порок.
Князёк Михам был рад взять её себе третьей женой, оставалось дело за малым: убедить девушку выйти замуж за князька, о чём и повёл с ней речь ей брат Дамфет.
Поначалу Решма с болью подумала, что если она выйдет замуж за князя, ей придётся покинуть Свободный, а там у неё столько друзей и она будет вынуждена бросить пансион, и это после того, как она вложила в него столько сил, работая на износ, изнуряя мозг заботой и ответственностью! Ей было жалко пансион, он был её детищем, с ним были связаны её мечты о грядущем, она видела его расширенным, обновлённым, престижным — и от этой мечты она должна отказаться теперь?
Но затем голос разума взял верх над эмоциями и сентиментальностью. Да, она очень много трудилась, чтобы спасти свой пансион и поправить свои дела, но ведь это не значит, что она обязана вкалывать в этом пансионе всю жизнь, чтобы тяжёлый труд и заботы сожрали сначала её юность, потом молодость и сделали преждевременной старухой. Ей надоело за всё отвечать, суетиться с раннего утра до поздней ночи, беспокоиться о достатке, а главное, спать в одной комнате с парализованной матерью. Правда, в последнее время уход за Квиной она почти полностью переложила на плечи Ланки, но всё-таки каков это: постоянно видеть несчастную обездвиженную женщину и быть подавленной флюидами её страданий и бессилия?