— Я всего лишь смертная женщина, — ответила Решма. — И не так уж молода.
— Это всё можно было бы исправить, — Став взял своей рукой её маленькую руку, поднёс к губам и поцеловал.
— Каким образом?
— Я мог бы тебе объяснить, но я прежде мне бы хотелось понять твои чувства ко мне.
— Твоя красота пленяет меня, бог Став. До сих пор я была согласна сойтись с тобой только ради того, чтобы выполнить свою миссию и отомстить Свири, но теперь я понимаю, что мне, к тому же, дана радость соприкоснуться с самим воплощением мужской красоты!
Став лучезарно улыбнулся белоснежной улыбкой, сверкнув, как жемчугом, ровными рядами зубов. Руки его легли на плечи Решмы, он притянул её к себе и губы его страстно припали к её губам. Она сама не заметила, как начала отвечать на поцелуи.
Они ласкали друг друга, забыв обо всём: молодой бог Гобо и смертная женщина. Страсть охватила обоих безграничным пожаром и они сошлись в её экстазе, уже даже не думая о свершении великой мисси, лишь наслаждаясь близостью.
Когда всё закончилось, они лежали рядом в полутьме — Став одним щелчком пальцев опустил на светящиеся колонны тёмные занавески, немного света лилось из ниши, ведущей из комнаты в пещерный коридор.
— Что ты станешь делать, когда родишь ребёнка? — поинтересовался Став.
— Полагаю, попытаюсь его вырастить. Хотя мать с меня никудышная — я родила четверых и потеряла их, даже не знаю живы ли они или нет.
— Да, они живы, — промолвил Став. — Как и предполагала твоя бывшая начальница Соба, они были подобраны кулькийскими солдатами и определены в военный интернат. Там их обучат быть солдатами и у них появится возможность сделать военную карьеру.
— Значит, они будут принадлежать к одной из лучших каст в новом мире…
— Или погибнут на войне. Уже через пять-шесть лет твои старшие дети будут готовы стать настоящими солдатами и могут быть отправлены в бой.
Решма удивилась сама себе: в ней не дрогнуло ничего, что было бы подобием материнской тревоги за судьбу детей, как будто она не рожала их, как будто они не были её кровью и плотью.
— Ну, значит, такова их судьба, — промолвила она. — Если бы я была им в силах чем-то помочь, я бы, конечно, помогла, всё-таки я их родила как-никак…
— Это может быть в твоих силах.
— Неужели? — усмехнулась Решма. — Похлопотать, разве, за них перед тобой, как перед божеством, чтобы ты их хранил?
— Ты могла бы это сделать сама.
— Как же?
— Стать таким же божеством, как и я.
Решма засмеялась:
— Уж не ты ли сделаешь меня таким божеством, как щелчком пальцев завешал колонны?
— Нет. Это гораздо сложнее и от тебя потребуется щедрая жертва.
— Ого! Жертва? Это, право, настораживает… И что я должна отдать?
— Часть своей души.
— А разве душу можно отдать? Разве душа не есть сущность каждого?
— Да, душа есть сущность каждого, но в ней есть некая часть, которая называется съёмной. Её можно отдать и вернуть обратно. Но вернуть-то как раз и сложно, поэтому не каждый решится на это, даже ради того, чтобы стать богом…
— Часть души можно отдать?.. Но куда и кому?
— Этому миру. Все мы раньше пребывали в беспредельном и безграничном Хаосе, все плотские миры, такой, как наш мир Великой Тыквы, создаются и питаются силой частей душ, которые вкладываются в него. Те в Хаосе, кто решили стать богами, отдают свои части души на созидание или рост того или иного мира, эти части складываются, как кирпичи, созидая, как строение, жилой мир для людей и животных. Награда за отданную часть души — божественность. Правда, душа может быть весьма черна и уродлива, но и она может служить кирпичиком для построения миров, правда, участь того, кто подарил такой «кирпичик» миру — стать в нём демоном, не богом.
— А если в этой душе поровну — и тёмного и светлого, как тогда быть?
— Нужно сделать выбор между добром и злом. Пойми, боги света не имеют права на злой поступок, иначе чем мы тогда станем отличаться от демонов?
— Но ведь это очень нелегко — быть всегда правильным и творить только благо?
— Нелегко, но на то у нас есть воля и совесть.
— Жить только волей и совестью ведь такая ответственность…
— Это колоссальная ответственность. За живые существа, доверившиеся тебе и пришедшие в этот мир простыми людьми.
Решма поморщилась. Она была не уверена в себе, что сумеет взять на себя такую ответственность — быть всегда положительной и не позволять себе совершать ошибки.
— Ты могла бы стать богиней, как я, — продолжал Став. — Ты прервала бы цепь смертей и рождений в несовершенных телах, подверженных старению и болезням. У тебя была бы своя собственная божественная надземная сфера и мы могли бы гостить друг у друга. Но если ты пожелаешь остаться смертной, я не смогу быть с тобой постоянно. Я — бог и мне запрещено слишком долго находиться среди смертных. Таков закон нашего мира. Мы, боги, не участвуем в жизни людей, мы — наблюдатели и вносим свои коррективы в судьбы людей с помощью энергии и если и сходим на землю, то в исключительном случае, как это сделал я, навестив тебя.
— Значит, ты покинешь меня?
— Я обязан. Я знаю, ты зачала от меня. Вскоре я должен вернуться в свою сферу, но помни, Решма, я буду ждать тебя. Надеюсь, ты примешь правильное решение.
— Отдам часть своей души, как кирпичик для нашего мира и стану богиней?
— Ты верно меня поняла. Я полюбил тебя, Решма. Тебе не идёт быть смертной. В первом своём воплощении ты заслужила право на красоту, но с такой внешностью тебе нечего делать среди людей, которые втаптывали тебя в грязь, стоило тебе родиться среди простых.
— Я подумаю, — ответила Решма.
Став удивлённо взглянул на неё: в чём она сомневается? Поистине, эту женщину трудно понять, что творится в её взбалмошном мозгу!
========== Глава 9. Демон в ночи ==========
Вскоре пришла пора распрощаться со Ставом. Он вновь сказал ей о своей любви и крепко поцеловал её на прощание в губы.
Когда он растворился в воздухе, Решма, как обессиленная, упала на кровать. Она ненавидела себя. Только что она сошлась с высшим существом необыкновенной красоты, мужчиной, полным сил, неутомимым, чудным, который, к тому же, признался ей в любви и позвал за собой. А сердце её молчало в ответ и ей было стыдно, она чувствовала себя неблагодарной и неразумной.
Сердце безмолвствовало и из глубин памяти вновь всплывал облик Лира. Огромное телосложение, шерсть на груди, шее, бычья морда, пронзительные серо-свинцовые умные глаза, горящие огнём, глаза демона. И тоска разливалась в груди огненной лавой, сжигая, заставляя страдать. Он больше не вернётся никогда. Он спит в Хаосе, как в могиле и не помнит о ней, той, что его не может забыть.
Через нишу, ведущую в коридор, сладко пахнуло дождём. Решма поднялась с кровати, накинула белый балахон, вышла в коридор. В его конце, где находился выход темнело — значит, время суток было ночным. ” — Солнца на небе нет, — подумала Решма, — значит, можно выйти наружу. Если идёт дождь, то можно подышать свежей сыростью.»
Она зашагала по коридору, жадно вдыхая запах дождя. Вдалеке что-то громыхнуло, очевидно, это был не просто дождик, началась настоящая гроза.
Решма никогда не боялась грозы, её не пугали раскаты грома. Ей стало немного легче на душе. ” — Жизнь продолжается, — она улыбнулась сама себе, — может, и стоит послушать Става и ступить на высший путь. И больше никогда не знать ни старости, ни боли, ни несчастной любви.»
Она шагнула на порог пещеры и подставила ладонь под струи дождя. Став сказал ей, что она зачала. Ладонь её коснулась живота и погладила его. И снова никаких чувств. В душе что-то болезненно царапнуло, что она снова не сможет стать хорошей матерью. И, возможно, это обидит Става, как когда-то обидело Патрика, решившего, что если она недостаточно сильно любила его детей, то не любила и его самого. Она никогда и не задумывалась, любит она Патрика, с ним просто было хорошо в постели до тех пор, пока он сам не сгубил своё мужское естество постоянным раздражением и пьянками.