Порез на пальце доказал – он бодрствует. И всё, что произошло и произойдёт – это его реальные решения. Ноги ему развязали и позволили подняться.
Онёр, Чикут, Дафне и Парис наслаждались зрелищем того, как знатный юный господин будет пятнать свою честь. Щерились в улыбках, кривили губы ухмылками и толкали к делу грязными подробностями. Замысел их в том, что убей он леди – и сын виконта запятнает имя благородного семейства. Впрочем, факт крови на руках юного лорда не помешал бы после убить и его, но значительно ускоряет дело крушения семьи Фаилхаит.
Юный лорд это понимал.
Леонар шёл неуверенной походкой к графине, ступни жгло, будто на них раскалённые башмаки, а в голове гудела пустота: он потерял любовь и сейчас мог потерять дорогого друга.
Склонился, занёс кинжал и… перерезал путы.
— Беги! — крикнул Леонар, и нож очертил полосу удара перед носом старшего из братьев.
Младший вскинул арбалет. Химемия вскочила, но не побежала к выходу. Она бросилась на Чикута, не дала прицелиться и повалила его наземь, хотя казалась графиня лёгкой, как пёрышко. Шипя как кошка, она неслабой хваткой вцепилась в мужчину и так сдавила, что тот аж захрипел. Спасать брата бросился Парис: девушку откинули на землю и придавили грязным сапогом.
— Что с ней делать? — Чикут спросил Онёр, которая в стороне наблюдала, как Дафне играючи уходит от неловких атак юного лорда.
— Подержи пока, — отмахнулась сестра и продолжила смотреть на избиение щенка с ножом.
Дафне играл, как волк с собакой. В отличие от лорда брат пренебрёг оружием и бил кулаками. Удары его накачанных рук легко достигали цели, и от их силы Леонара кидало из стороны в сторону. Бывший конюх хохотал, нанося очередной удар, и не был готов получить в ответ острием кинжала. Даже сам юный лорд не думал, что попадёт, но извернулся и сумел.
В этот миг из-под ног похитителей извернулась Химемия и вновь оказалась на свободе. Если бы не ворох длинных юбок, ударить ногой удалось бы посильнее. Пока Чикут поднимался, Парис наседал и всё пытался взять графиню, а та в руки не давалась, со звериной прытью успешно уклоняясь. Но даже зверь в итоге устает: её схватили в кольцо рук.
Дикий крик, казалось, смёл с ближайших полок пыль. Стеклянная посуда в шкафчиках полопалась, а та, что в отдалении – жалобно затряслась, маска графини треснула, а Чикут и Парис упали, зажимая уши.
Больше никто не мог помешать Леонару подойти к Онёр. Юный лорд, хоть и сильно удивился магическому крику, должен был закончить дело с предавшей его любовь женщиной.
Онёр отступала к химическим столам и гадала – поднимется ли у любовника на неё рука. Взгляд мужчины говорил: да. С каждым мужским шагом служанка делала шажок назад, не сводя глаз с зажатого в руках Леонара острого кинжала. Упёршись спиною в деревянную основу, подумала «Неужто нет спасенья, и месть наша не произойдет?», как нащупала рукой флакон. И бросила. Флакон был не закрыт, и из широкого горлышка на глаза Леонару выплеснулось прозрачное проклятье.
Крик боли оглушил всех в подвале. Мужчина бросил нож и принялся тереть глаза, но яд уже проник глубоко под кожу и выжигал смертоносные узоры. То была кислота.
Графиня оглянулась и увидела, как лорд упал. Как его тело затряслось и замерло. Враги перестали иметь значение, и она бросилась к нему. Молясь, чтобы не было слишком поздно.
Не добежала. Метательный нож вонзился под лопатку.
Свет померк.
Похитители не ожидали и были неприятно удивлены отпором жертв и такой внезапной развязкой подобного бедлама. Онёр продолжала стоять у алхимических столов, улыбалась скорее растерянно, чем победоносно, и едва не падала от навалившейся усталости. Дафне перевязывал раненую руку, Парис сплёвывал густую кровь, Чикут чесал ушибы.
Братья поторопили её с приходом в себя вопросом, требуя быть сильной и принять решение:
— Что будем делать дальше, сестра?
Онёр окинула взглядом почти уже мертвых: один с изуродованным лицом, вторая с кинжалом в спине. Месть почти свершилась, остался последний шаг.
— Заметать следы, братки. И у меня идея есть, как затеряться. Чикут, найми второй корабль. Поплоше. Их, — кивок на тела на земляном полу, — коли живы, не убивайте... Пока. А я займусь письмом проклятому семейству. Пусть знают, кому обязаны слезами.
Портовый город встал на уши. И хоть Хатиор Браса понимал, что проиграл, но не мог не попытать удачу и не обыскать все близстоящие халупы.
Найденный сарай осматривали тщательно. Хотя отыскать хоть что-то в обгорелых деревяшках трудно: когда прибыли сыскари, тот ещё полыхал. Пришлось потратить время на тушение огня, затем исследовать, что осталось, и довольствоваться следами запёкшейся крови на земле подвала.