Я слышала, как мой спутник перемещается по комнате, ведь у картэфов отличное ночное зрение, сама же стояла и ждала, когда он закончит. И через некоторое время расставленные ним по углам кристаллы, размером с мою ладонь, начали испускать все усиливающийся голубоватый свет, постепенно погрузивший комнату в призрачные сумерки. Теперь я, за годы, прожитые в Подземных городах, привыкшая к такому освещению, тоже могла двигаться. Впрочем, особо здесь делать было нечего. Разве что наконец-то полностью снять с себя золотой доспех.
Миралес помог со шнуровками и ремнями, что-то недовольно бормоча. Их Владыки никогда не носили чего-то столь бессмысленного. Столь же недовольным он был и когда помогал мне все это на себя нацепить, и когда мы воровали этот доспех из старой резиденции отца. И только когда я стояла перед ним, облаченная в бликующее от пламени камина золото, он скользнул по обнаженной коже талии и признал, что эта одежда довольно интересна. Но бессмысленна в бою, ибо открывает фактически все уязвимые места. После объяснения, что это парадный доспех, призванный всего лишь показать военное настроение, а точнее силу духа принцессы, и сделать красивый, женственный и сияющий образ, картэф лишь сильнее разочаровался в мировоззрении арлеев и их ценностях. «Война — это не красиво и уж тем более не сияюще. Это кровь, грязь, боль и смерть». Я была с ним полностью согласна. И если бы я хотела получить власть среди картэфов, мне не нужно было бы наряжаться. Но арлеи идут за светом, за образом, им созданным. И чтобы получить их поддержку нужно соответствовать их требованиям.
Стащив это, на взгляд картэфа, сущее издевательство, я осталась в облегающих кожаных штанах и лифе из более мягкой кожи. Уложив доспехи у стены, Миралес достал из сумки раздобытый им непонятно где полупрозрачный халат из мягкой, струящейся ткани, расшитой серебряной нитью, и накинул его мне на плечи. Я представила, как я должна бы выглядеть со стороны и нервно хихикнула.
Усевшись на расстеленный у другой стены плащ, мужчина окинул меня взглядом и улыбнулся:
— Ты знаешь, эта одежда идеальна для тебя.
Я сдвинула брови к переносице и пошла к нему, на ходу вставляя руки в рукава халата:
— Ты снова за свое?
Миралес откинулся на спину, позволив мне усесться на себя сверху, взгляд его красных глаз стал темнее.
— Двадцать лет доказательств, Литиэль. И ты все еще не веришь, что в тебе течет наша кровь?
— Ты называешь полукровкой наследную принцессу арлеев, — мягко улыбнувшись, откликнулась я. — И это в мире, где полукровок нет вообще.
Картэф приподнялся на локтях, всматриваясь в мое лицо, и едва заметно улыбнулся:
— Будь ты чистокровной, ты бы уже давно погибла.
Я склонилась ниже, накрывая его губы своими, и тем самым надежно прекращая этот бессмысленный разговор. С момента нашей первой встречи он уверен, что во мне течет кровь картэфов. Уверен абсолютно и непогрешимо. А я в это поверить так и не смогла. То, что для него кажется очевидным, для меня осталось невозможным. Пожалуй, это единственный вопрос, в котором мы так и не смогли прийти к согласию.
Глава 9
Вестник прилетел через три дня. Маленькая магическая птичка просто появилась рядом, держа в лапках небольшой, размером с фалангу пальца, свиток. Едва мои пальцы коснулись бумаги, вестник исчез, рассыпавшись зеленоватыми искрами.
Прочитав послание, я фыркнула. «Мы не справились». Кто бы мог подумать.
Лежавший за моей спиной картэф сел, выглянул из-за моего плеча и рассмеялся, падая обратно на спину. Я оглянулась, окинула веселящегося мужчину, чьи волосы сейчас пребывали в просто невероятном беспорядке, взглядом и помахала перед его лицом посланием:
— «Тебе не помешала бы маленькая армия». Кто это говорил?
Миралес перестал смеяться, но улыбка с его губ не сошла:
— А еще я говорил, что, возможно, она у тебя есть.
Я сжала пальцы, сминая бумагу, и отбросила ее в сторону:
— Моей маленькой армии не мешало бы одеться, мы пойдем разбираться, что же могло пойти не так у этих великих воинов.
Шагая по тоннелям подземного лабиринта, я была раздражена и разочарованна. Несмотря на то, что я не питала особых надежд на счет повстанцев, то, что мои представления о них оказались правдой, неожиданно причинило что-то, отдаленно похожее на боль.
Они обнаружились там же, где и в прошлый раз. Сидели, низко опустив головы. «Словно побитые собаки» — мелькнула мысль, разгневавшая еще больше.