Все эти годы я бывал в пустынных местах и прислушивался к рокоту волн на далеких побережьях. Я смотрел на луну Юга и нахожусь под впечатлением бесконечности водных просторов — первичных и вечных.
Мы, белые, вторглись в этот мир со свойственным нам шумом, на наших моторных кораблях, и построили свои города у самого края воды. Иллюзорные города! В самом сердце Бесконечности они наводят на мысли о Бренности. Не хуже меня вы знаете, что они не выдерживают испытания временем. Однажды белые исчезнут из этой части мира и останутся только острова, люди с островов, океан и мир океана.
Я не раз сидел у костров туземцев и слушал их правдивые рассказы о владыках акул и о различных формах, которые они принимают в воде. Все сходится. Говорю тебе, Корлис, это подходит к описанию того существа! Сначала я подумал, что судя по описанию, это не может быть акула, а потом, когда начал задумываться об этом, то стал испытывать все большее беспокойство.
Понимаешь, владыка акул, может принять и облик человека! Как иначе объяснить факт, что сюда, на остров, лежащий в тысяче миль от ближайшего парта, прибывает человек. Джонс — это...
Его прервал громкий язвительный голос, к удивлению Карлиса — голос Проже:
— Брось, Умник, эти кретинские суеверия! Лучше пойди смочи голову. Мне не нравится поведение этого типа, не нравятся его гляделки, ничего в нем не нравится! Но чтобы я мог проглотить такие бредни...
— Хватит вам болтать, — сказал Дентон. Корлис заметил, что мужчина стоит на краю строения, откуда видна была часть острова.— Если подойдете сюда и увидите то, что вижу я, перестанете болтать что попало. Вдоль берега в нашем направлении плывет на лодке туземец. Вот вам доказательство того, что Джонс мог приплыть сюда на лодке!
Туземец был молодым мужчиной с коричневой кожей, статным и хорошо сложенным. Вытащив на каменистый в этой части острова берег свое каноэ, он приближался с широкой улыбкой и естественной доброжелательностью островитянина к белым людям. Корлис ответил ему улыбкой, но слова его были адресованы Проже и «Джонсу»:
— Дентон прав... и поверь, Джонс, я сожалею о всех неприятностях, испытанных тобой от нас.
«Джонс» принял извинения легким кивком головы, но не расслабился. Взгляд его был устремлен на подходящего аборигена. Он весь замер, чувствуя холодок при мысли о том, что островитяне наделены необычайным инстинктом.
Вне себя от беспокойства, он успел сделать полуоборот в момент, когда туземец остановился в паре шагов от Корлиса. Частично прикрытый группой мужчин, он присел, делая вид, что завязывает шнурок на ботинке. Корлис заговорил на одном из островных диалектов:
— Что тебя привело сюда, приятель?
Юноша ответил низким, мелодичным голосом, характерным для людей этой расы:
— Надвигается шторм, белый брат, а я был далеко в море. Шторм идет со стороны моей родной земли, поэтому я ищу здесь убежища. Я...
Он вдруг замолчал, и Корлис заметил, что абориген широко открытыми глазами вглядывается в «Джонса».
— Ты его знаешь? — спросил он.
Чудовище поднялось. В ледяном взгляде, которым оно впилось в глаза туземца, сверкнула безжалостная, неудержимая жестокость. Смертельная ненависть, казалось, соединила этих двоих невидимой нитью. Островитянин открыл рот, попробовал что-то сказать, облизал сухие губы, а потом повернулся и помчался обратно к лодке.
— Эй! — крикнул Корлис. — Эй, вернись!
Абориген даже не оглянулся.. Добравшись до лодки, он одним движением столкнул ее в воду и прыгнул следом. В густеющем мраке, не обращая внимания на опасность, он принялся яростно грести по извилистой дорожке глубокой воды, вьющейся между скал, превращавших в этом месте лагуну в ловушку для неосторожных.
— Проже, уводи людей к складу! — приказал Корлис. Потом громко крикнул: — Эй, глупец! Нельзя выплывать во время шторма! Не бойся, мы не дадим причинить тебе вреда!
Абориген должен был слышать его, но в темноте не было видно, обернулся ли он. Корлис повернулся к «Джонсу», лицо его было мрачно.
— Совершенно очевидно, — холодно сказал он, — что этот человек тебя знает. Значит, ты с его острова или какого-то ближнего. Он настолько боится тебя, что сразу решил, будто попал в лапы твоей банды. Проже совершенно прав: ты подозрительный тип! Но предупреждаю, ты попал не туда! Никогда больше ты не останешься один на один с кем-либо из нас, хотя, признаться, я не верю, что ты убил Перрати. Это нелепость! Как только шторм пройдет, мы отвезем тебя к островитянам и там узнаем все. Он резко повернулся и ушел. Чудовище почти не обратило на это внимания. «Этот островитянин,— гневно подумало оно,— наверняка вернется сюда. Он запомнит, что Корлис обещал защищать его, и знает, что белые люди могущественны. В панике он может демаскировать меня. Остается только один выход!»
Стало темнее, и абориген был едва виден во мраке, окутывающем остров и воду. Чудовище быстро направилось к месту, где поток воды каскадом падал в лагуну. Лагуна в этом месте была глубокой: дно ее круто уходило вниз прямо от скалистого берега. Чудовище было так поглощено видом акулы, метавшейся в бурлящей воде, что шум этого миниатюрного водопада заглушил шаги подходящего Корлиса. Внезапно оно повернулось и у него перехватило дыхание, когда оно увидело человека в нескольких шагах от себя, смотревшего вниз, в черную бездну.
Корлис сам не понимал, что заставило его вернуться и пойти следом за чужаком. Возможно, он хотел понаблюдать за аборигеном, а затем заметил движение в воде и то, как странно Джонс склонялся над берегом.
Его охватил ужас, когда он увидел в гаснущем свете дня длинный, темный, грозный силуэт, похожий на торпеду, нырнувший и исчезнувший в глубине. Он резко поднял голову и взглянул на «Джонса», осознав смертельную опасность.
Мгновение чудовище стояло неподвижно, глядя на мужчину. Они были одни на берегу моря. Оно чувствовало напряжение мышц, наэлектризованных убийственным желанием: затащить этого огромного, грозного мужчину в воду! Оно присело, готовясь к прыжку, и тут в руке человека блеснул металл. При виде смертоносного оружия желание убивать исчезло, как туман под солнцем.
— Боже мой! — произнес Корлис, — там была акула, и ты что-то говорил ей! Наверно, я схожу с ума...
— В самом деле! — выдавил «Джонс». — Я увидел акулу и отогнал ее. Утром я бы хотел поплавать здесь, если шторм кончится, и не хочу, чтобы рядом были акулы. Выбей из головы всю эту дурь. Я...
Его прервали крики о помощи: пронзительный вопль прорезал воздух, словно крик смертельного страха из дьявольской бездны. Крик несся со стороны лагуны, где на фоне темного безлунного неба еле виднелась фигура аборигена. Корлис почувствовал, что кровь стынет у него в жилах.
Густеющий мрак давил на него как одеяло, тяжелое, но не дающее тепла. В нескольких шагах от него стоял этот... Джонс, с холодными нечеловеческими глазами, блестящими в темноте. Чувство, что этот чужой человек может его атаковать, было настолько сильно, что Корлис судорожно стиснул револьвер и осмелился лишь краем глаза взглянуть на юго-запад, где абориген был уже лишь маленькой точкой на темной воде.
Инстинктивно он отодвинулся и еще раз взглянул на эбеново-черное море. Туземец, казалось, боролся с чем-то, атакующим из воды, колотя веслом куда попало. Трижды еще Корлис взглянул в ту сторону, и каждый раз видел, что юноша судорожно держится за борт своего каноэ и почти висит на нем, стараясь удержать хрупкое суденышко от переворота. Корлис торопливо повернулся к «Джонсу», грозно размахивая оружием.
— Иди вперед! — приказал он, а потом повысил голос, отдавая команду людям, стоявшим на берегу: — Эй, Проже, быстрей! Бери лодку и заводи мотор! Поплывем за туземцем! А двоих отправь сюда, мне нужна помощь.