Отец прерывает меня взмахом руки:
— Нет. Ты не такая, как все. Ты никогда не сможешь жить среди людей. Лучше даже и не мечтай.
От стыда у меня вспыхивают щеки. Я ведь именно об этом и мечтаю, что бы отец ни думал. Я рада тому, что у меня есть в этой новой жизни, но и об утраченном не жалеть не могу. Пусть я не такая, как все, пусть я гибрид, но ведь гибриды тоже почти все исчезли.
— Почему ты так плохо думаешь о людях? Разве ты сам не человек?
— Человек, конечно. А вот ты — нет. Я ведь уже говорил тебе, люди боятся того, чего не понимают, а уж девочка с крыльями, хвостом и кошачьими когтями и глазами и вовсе приведет их в ужас.
Отец берет меня за подбородок. В глазах у меня набухают слезы.
— Над тобой будут смеяться, тебя будут мучить. Я этого не вынесу.
Я опускаю голову и таращусь на свои сложенные на коленях руки. Отец ошибается. Не все люди такие. Тот мальчик — он не такой. Он оставляет для меня розы. Он хочет со мной познакомиться.
— Не может быть, чтобы все люди были такие плохие. Я ведь тоже отчасти человек.
— Нет, конечно, милая, не все. Но большинство боится и из страха нападает первым. Даже если один-два окажутся не такими, трусливые возьмут числом.
— Это как?
Папа вздыхает:
— Скажу прямо: если люди узнают, кто ты, они тебя убьют. А потом выследят меня и убьют за то, что я тебя создал. И тех, кто будет хорошо к тебе относиться, тоже убьют.
Я холодею:
— Неужели люди так жестоки?
— Да. Жестоки и безжалостны. Держись от них как можно дальше.
Отец открывает книгу, но тут же закрывает ее и испытующе смотрит мне в лицо:
— Ты больше не видела того мальчика?
Глаза у него суживаются, я не в силах выдержать его взгляд.
— Нет, — вру я, — не видела.
Удовлетворенный моим ответом, он снова погружается в чтение. Мы сидим у плиты и ждем, когда будет готов завтрак.
Если я и сомневалась в том, нужно ли прятать розы от отца, теперь сомнений больше нет. Его слова раздирают мне душу. Не верю, что тот мальчик такой же, как все, не верю. Если люди меня поймают, я буду защищаться. Отец для того и дал мне когти — чтобы я могла постоять за себя, хвост — обездвижить нападающего, крылья — улететь от него прочь.
Если раньше мне хотелось, чтобы отец был доволен, то теперь к этому желанию добавилось еще одно.
Я хочу снова увидеть того мальчика.
День двадцать четвертый
В сказках всегда есть принц, и он всегда встречает свою даму в самом неожиданном месте. Я лечу сквозь пронизанный солнечными лучами лес и гадаю: что, если когда-нибудь и я так встречу своего принца? Ходит ли мой мальчик в лес? Полагаются ли вообще принцы таким, как я?
Может, где-то есть еще один гибрид вроде меня. А может, принца сделает для меня отец.
Когда я добираюсь до реки, огибающей наш лес, солнце стоит в зените и ласково улыбается мне с небес. Я люблю такие дни — лес источает тепло, и я буквально купаюсь в нем. Но сегодня моя радость омрачена самыми разными мыслями.
Да, я впервые выбралась из Дома не по приказу отца, а по собственной воле. Отец сказал, что ему надо на рынок, прикупить материалов для экспериментов. Он вернется ближе к вечеру, а значит, днем я могу делать что захочу. А я больше всего на свете хочу улететь к реке и читать там свои книжки. Я устраиваюсь на поблескивающем в солнечных лучах валуне и открываю книгу.
Откуда-то доносится тявканье. Я настораживаюсь и прислушиваюсь. Звук становится все громче, и я хмурюсь.
Это Пиппа.
Этот паршивый птицтерьер увязался за мной следом.
Пиппа выпрыгивает из кустов, тормозит и подозрительно смотрит на камень, на котором я сижу. И рычит.
Я показываю ей язык:
— Ты здесь все равно не поместишься.
Она несколько минут медлит, в маленьком ее горле что-то клокочет, но в конце концов собака сворачивается клубочком в зарослях папоротника метрах в трех от меня.
Я устраиваюсь поудобнее — на верхушке валуна обнаружилась чудная выемка как раз подходящего размера, снова открываю книгу и уношусь в вихре сказок, к которым мое воображение услужливо рисует картинки.
В сказке, которую я сейчас читаю, дочь мельника полюбила младшего сына короля. В стране, где они живут, на каждом шагу попадаются тролли и гномы, волшебники вымогают у людей обещания, которые невозможно исполнить. Принц храбр и хорош собой, девушка красива, и все-таки кончается все плохо.
Мне достаточно всего раз взглянуть на свою разноцветную кожу, шевельнуть обвитым вокруг ноги хвостом, чтобы вспомнить, как сильно я отличаюсь от девушек во всех этих сказках и от девочек, которых я спасаю каждую ночь. Отец говорит, что я — совершенное создание, но, если бы принц знал, из чего я создана, захотел бы он меня такую? Что было бы для него важнее — то, сколько пользы я могу принести, или то, что таится у меня в сердце? А может, я стала бы для него грозным противником, которого он должен победить, чудовищем из сказки?