Но долг зовет. Я в последний раз оглядываю сад, вбирая в себя его красоту. Взгляд мой падает на розы, и мир вокруг меркнет. Я вижу те же бутоны, но на сей раз они купаются в ярком полуденном солнце. Рядом со мной — мужчина, темноволосый, с величественной осанкой. Он говорит о розах. Глаза у него голубые и такие добрые, что я немедленно ощущаю прилив доверия. И еще — это видение несет с собой всепоглощающую благодарность.
— Я знаю, как ты любишь розы, — говорит мужчина. Солнце играет в каплях росы на бархатных лепестках, и розы кажутся волшебными. Воспоминание так живо, что я тянусь к цветку, но тут оно рассыпается и исчезает.
Остаюсь только я, Рен и безмолвные цветы в лунном свете.
На то, чтобы прийти в себя, у меня уходит некоторое время. Я бывала в этом саду? В моем воспоминании он выглядел почти в точности как сейчас, весь, до последнего завитка кованых ворот. Да, возможно, я любила его, и не исключено, что в прошлой жизни была дружна с садовником.
И все же я не могу отделаться от ощущения, что мужчина в моем видении — не просто садовник. Мне становится тревожно. Эти видения, или воспоминания, как ни назови, приходят совершенно неожиданно, но ни в одном из них я не видела отца. Неужели я его совсем позабыла? От этого мне становится только хуже. А ведь когда я ему рассказывала о видениях, он наверняка заметил, что его в них нет.
Пожалуй, не буду ему больше обо всем этом рассказывать, чтобы не расстраивать. Вот только мне по-прежнему ужасно хочется знать, что привело меня в дворцовый сад в прошлой жизни.
Я выбираюсь из дворца и бегу к тюрьме. В последние несколько дней колдун поставил у входа и внутри еще по паре стражников. Они делают обход каждые полчаса. Колдун знает, что девочки исчезают из тюрьмы.
Только он никогда не узнает, кто их оттуда уносит.
Я иду вокруг тюрьмы, прячась в тенях, добираюсь до точки, которая не видна стражникам, и взлетаю на крышу. Попробуйте разглядите меня в темном плаще, да в темноте! Я сдвигаю черепицу и слезаю на стропила. После той, первой ночи я никогда больше не промахивалась мимо нужной мне комнаты, но охрана теперь настороже. Со своего места на стропилах я вижу четверых караульных по углам помещения.
Неужели они не понимают, что со мной им не совладать? Или это заклятие колдуна заставляет их меня дожидаться? Немного же их таких осталось!
Я снимаю с пояса склянку и бросаю ее вниз, посреди комнаты. Один из стражников склоняется над девочкой, а потом поднимает взгляд, как раз когда я прыгаю вниз. Он хочет закричать, но у него выходит лишь сдавленный шепот. Трое остальных обмякают в своих креслах, едва их достигает облачко пыли.
Девочка, которая ко мне ближе всех, кашляет и ворочается с боку на бок. Она маленькая, тщедушная, на шее у нее красная сыпь, но мне эта девочка все равно нравится. Сегодня я спасу ее.
День тридцатый
Я прохожу по саду, срываю пару роз в каплях росы, а потом отправляюсь в башню. Надеюсь, девочкам розы нравятся не меньше, чем мне, хотя, конечно, наши гостьи обычно все больше спят да дрожат от страха, завидев меня. Что ж, пусть хоть комната у них станет посимпатичнее. Я распахиваю дверь в комнату на башне и расставляю цветы в маленькой вазе, которую сама принесла и поставила на столике у стены. Солнечный свет просачивается сквозь занавески, освещает двоих спящих, завернутых в одеяла по самые уши, и пустую кровать рядом.
Я замираю как вкопанная. Здесь только две девочки! А где же та, которую я принесла прошлой ночью? Я лечу вниз по лестнице, и в ушах стучит кровь.
Колдун нас нашел.
Но почему он забрал только одну девочку?
— Папа! Папа! — кричу я изо всех сил. Пусть с ним ничего не случится! Надо как можно скорее рассказать ему, что девочка пропала!
Отец неспешно выходит из дверей. Вид у него удивленный и озабоченный.
— Что, Ким? Что случилось?
Я приземляюсь прямо перед ним и бросаюсь ему на шею.
— Пропала девочка! Та, которую я принесла этой ночью!
Отец похлопывает меня по спине меж крыльев:
— Эх, а я-то хотел поймать тебя прежде, чем ты пойдешь в башню.
Он мягко высвобождается и отстраняет меня на расстояние вытянутой руки. В глазах у меня стоят слезы, и облик отца расплывается серебристыми пятнами.
— К сожалению, та девочка не выжила.
— Как?
Отец ведет меня в дом и усаживает у огня.
— Понимаешь, Кимера, колдун очень силен. Девочка была тяжело больна, он долго ее мучил. Эту ночь она не пережила.
Я каменею. По спине бежит холодок.
— Она умерла, да? — шепчу я.