Я снимаю с пояса склянку с порошком и бросаю в комнату. Когда склянка разбивается, девочки ахают, а затем наступает тишина.
Я скользящим движением проникаю в комнату и жалю ближайшую девочку, чтобы она не проснулась по дороге домой. Потом беру ее под мышку, заворачиваюсь потуже в плащ и выбегаю из тюрьмы.
На какой-то миг мне хочется поймать того стражника, что сбежал. Я узнаю его — он пахнет страхом, как те кролики, на которых я охотилась, добывая нам мясо к ужину.
Но в домах вокруг так много людей, так много дрожащих сердец, что искать мне придется целую ночь.
Нет, важнее вынести отсюда девочку. Я прячусь в тенях и скольжу по переулкам Брайра.
Откуда-то сзади ветер приносит мое имя.
— Ким! Ким!
Я не оборачиваюсь. Больше я своему долгу не изменю.
День сорок второй
Сегодня я особенно внимательна к отцу. В последние два дня я много работала в саду. Розы — вот единственное, что еще доставляет мне радость. Отец чувствует, что я изменилась, но не допытывается. Он ведь понятия не имеет, что дело в мальчике, с которым он запретил мне видеться. Если отец узнает эту историю, то будет очень разочарован.
А я не хочу его разочаровывать. Я нужна отцу. И он нужен мне.
А без Рена — обойдусь.
От, воспоминания, в котором мы шли куда-то с Реном, стало только хуже. Возможно, я-прежняя была с ним знакома. Интересно, а в моей прошлой жизни он тоже предпочел меня той девице? Или, может, это я была тем близким другом, о котором он до сих пор горюет? Ну да если вспомнить, сколько девочек погибло от рук колдуна, можно заподозрить, что друзей Рен потерял целую кучу, а не только меня-прежнюю.
Не могу о нем не думать.
Вспоминать его имя так больно, словно в нем заключена некая магия. Когда я ухаживаю за розами, их запах напоминает мне о нем. Сегодня утром я несколько раз доставала из книги засушенные цветы, которые он мне дарил. Он дал мне ощущение полноты жизни, а теперь все опустело. И пустота эта больше прежней. Странно, как глубоко может прорасти человек в чужую душу.
Мне это совсем не нравится.
Я снова и снова повторяю про себя то, что рассказывал о колдуне отец. Колдун готов перебить всех девочек Брайра, только бы удовлетворить свою тягу к черной магии. Он охотно высосал бы всю магию из Бату. Он сжег бы отца на месте. Он уничтожил бы Брайр, разобрал по камушку. Он убил бы меня — во второй раз.
Я заполню пустоту в груди своей целью. Отец на меня полагается. Я должна спасти детей, найти колдуна и убить его. Только тогда нам с отцом нечего будет бояться.
Я вытягиваю из земли сорняк и бросаю его во все растущую кучу. Как-то там поживает Бату? В последнее время я его совсем забросила. Отец уже неделю не ходил на рынок, так что и я не могла выбраться на реку повидаться с драконом. Вместо этого я возилась в саду и утопала в мечтах о ночных свиданиях с мальчиком, с которым мне даже заговаривать не следовало.
Из тенистого укрытия у подножия живой изгороди слышится поскуливание Пиппы. Под моими коленями подрагивает земля, я принюхиваюсь. Это Дэррелл приехал забрать девочек. Я чую его за милю. Я морщу нос, но, когда повозка въезжает во двор, все же встаю с колен, чтобы поздороваться. Дэррелл — друг отца; надо быть вежливой.
И еще надо тщательно скрывать мои лишние детали. Отец высказался на этот счет весьма твердо. Я туго заворачиваюсь в плащ, поддергиваю вверх хвост и плотно прижимаю к спине крылья.
Дэррелл подгоняет лошадь и похожую на ящик повозку к самому дому и касается полей шляпы.
— Добрый день, мисс Ким, — говорит он. — Ваш папаша дома?
— Да, конечно. Я позову его и позабочусь о вашем грузе.
Я поворачиваюсь к дому быстрее, чем следовало бы, но мне до сих пор не по себе рядом с людьми — с большинством людей.
Собственно, со всеми, кроме Рена.
Отец сидит у огня и читает книгу.
— Там приехал Дэррелл, — говорю я.
Он закрывает книгу.
— Отлично. Принеси девочек, будь добра. Дай им дополнительную дозу. Нельзя же, чтобы они проснулись слишком рано и испугались.
— Хорошо. По-моему, Дэррелл хочет с собой поговорить.
Отец тяжело вздыхает:
— А, да. Поговорить он любит.