Я бегу к реке окольным путем на случай, если за мной следят. То и дело прячусь за деревьями, проверяя, не идет ли кто следом. Обхожу несколько групп людей. Добравшись до той части берега, где людей нет, я останавливаюсь у огромного камня близ реки. Раньше я его здесь не видела. Я улыбаюсь — это наверняка Бату. Его выдает влажный запах с ноткой металла. Наверное, он искал меня.
— Брат дракон, — шепчу я, и камень начинает преображаться. Сначала проступает морда, потом камень распахивает сверкающие крылья, и вот уже дракон стоит передо мной во всей красе.
Сестра. Ты весь день была в лесу. Я почуял твой запах, такой сильный. Мне стало любопытно.
— Там, в лесу, люди, Бату. Лес горит. — Я бросаю взгляд на деревья на том берегу реки. Их затягивает дымом, а кажется, что это такой мрачный и серый туман. — Сюда огонь пока не дошел, но может дойти. Беги.
Какие глупые люди. Но ты не волнуйся, сестра, когда я в логове, огонь мне не страшен. Я больше боюсь за тебя.
— Ты не понимаешь. Они жгут лес, чтобы выкурить колдуна.
На миг я задумываюсь о том, не возненавидит ли меня Бату, если я во всем признаюсь, но скрывать что-либо от брата-дракона я не в силах.
— И меня хотят выкурить. Они охотятся на меня тоже. Понимаешь, я не такая, как ты думал.
А какая?
Я сжимаю кулаки.
— Колдуном… оказался человек, которого я считала отцом. Он мне лгал. Он разрушил мою жизнь.
Дракон отстраняется, глаза превращаются в две щелки. Сердце у меня уходит в пятки, но потом он прижимается ко мне мордой и фыркает.
Так вот почему от тебя пахнет магией.
Я киваю. Мне стыдно.
— Я ничего не знала. Он говорил, что он ученый. Я такого натворила из-за него! Поверила ему… Глупо, конечно, но что я могла поделать? Это же он меня всему учил, так, чтобы я поверила во все его выдумки.
О да, колдуны умеют обманывать как никто. Мне горько слышать, что он притворялся твоим родичем. Я знаю, как ты любила своего якобы отца.
— Я столько всего натворила, столько! А теперь он здесь, в лесу. Вдруг он тебя найдет!
Бату сворачивается в клубок и мерцает, как всегда перед исчезновением. Я кладу руку ему на морду и чувствую легкое покалывание.
— Погоди! — говорю я. — Пойдем со мной!
Куда? Я не осмеливаюсь уходить далеко. Вдали от гнезда я уязвим и могу попасться на глаза колдуну.
Сердце у меня падает.
— Я пока не знаю… Куда-нибудь. Подальше от города. Чтобы на новом месте никто не знал меня-прежнюю. Не хочу больше делать людям больно.
Я уже говорил тебе однажды: мое гнездо — твое гнездо, если ты того пожелаешь. В горах нас не найдут.
Долгое мгновение я раздумываю над этим предложением. Пусть Бату не человек, но ближе его у меня все равно никого нет. Дракон — единственное на всей земле существо, которое меня понимает.
Но смогу ли я все время прятаться, если останусь здесь? Брайр будет так близко — смогу ли я противостоять искушению вновь увидеть Рена? А город, дворец, фонтаны, розы? Я подставлю Бату под удар, а этого мне хочется меньше всего.
— Извини, я так не могу, — говорю я, и слезы наворачиваются на глаза. — Не могу остаться так близко к моему городу. Он будет звать меня каждый день, но возвращаться туда — значит подвергать опасности и себя, и тебя. Так нельзя. Если колдун снова меня найдет, он сотрет мою память, заставит забыть все, что я наделала… и тебя тоже. — Я вздыхаю. — Нет; мне надо убежать так далеко, как только крылья унесут.
Бату трогает мордой мое плечо.
Мне жаль. Но я тебя понимаю. Если вернешься, приходи к реке. Я снова тебя найду.
Я чуть не до полуночи торчу в лесу за городом, играя в рискованные прятки с горожанами. Но вот луна оказывается достаточно высоко, и я перебираюсь через стену.
Мои ноги знают дорогу, и вскоре я уже стою в саду под окном у Рена. Мысли бегут и путаются. Меня привел сюда его запах — странно только, что Рен не прячется по углам, а спокойно спит у себя дома. Наверное, прятаться на виду у всех и впрямь надежнее всего.
Ну и к тому же все те, кто рвался его повесить, сейчас рыщут по лесу в поисках чудовища.
Я открываю окно и тихо пробираюсь внутрь. Лунный свет серебрит стены комнаты. Я достаю из ранца книгу сказок и кладу на столик у кровати. Из книги торчат засушенные розы, которые он дарил мне, когда принимал меня за другую. Не годится мне их хранить. Последнюю розу со своих кустов я кладу на подушку рядом с его головой и минуту стою неподвижно.
Больше я никогда не увижу Рена.