Я вспоминаю, как однажды упала в реку и чуть не утонула. Представлять, как поднимающаяся соленая вода затапливает улицы и дома, — страшно, но избавиться от воображаемой картины не удается. Меня мутит.
— Чем же король Энсель так разозлил это чудище?
Рен вытаскивает из рюкзака яблоко и перебрасывает его из руки в руку.
— Я только слухи слышал. Одни говорят, что чудище спало тысячелетним сном, а Энсель его разбудил. Другие — что король что-то у него украл, и чудище хочет украденное назад. В общем, точно никто не знает. Но когда дедушка ездил в Белладому, чудища здесь еще не было. А потом что-то случилось, и оно пришло.
— А нам теперь надо спасти от него девочек из Брайра.
Я поплотнее закутываюсь в плащ, чтобы спастись от царящего в подземельях сырого холода. Толку — чуть.
— Так что ты придумала? — спрашивает Рен. — Как мы их вытащим?
Я кривлюсь. Собственная идея не слишком мне нравится, но я совсем не знаю дворца и потому считаю, что другого выхода у нас все равно нет.
— Им же нужно покормить чудовище? Ну так принесем ему обед на блюдечке.
Рен сильнее тянет за веревку, прицепленную к ленточке у меня на шее, — теперь это импровизированный ошейник. После того как я узнала, что мама никогда не носила это украшение, что это всего лишь безделушка, которую пытался преподнести ей Барнабас, ленточка утратила для меня всякую цену. Но она удачно скрывает винты в шее, а нам сейчас это и нужно. Рен тянет еще сильнее, и я, спотыкаясь, начинаю подниматься по истрескавшимся ступеням замка. Кажется, Рену ситуация все же доставляет легкое удовольствие. Не могу его винить. Если бы я вела на веревке Дэррелла, я бы тоже не особенно с ним церемонилась.
Мы добираемся до ворот, и Рен направляется прямиком к здоровяку-стражнику, стоящему рядом на посту. Из караулки до меня доносится неразборчивая речь еще нескольких стражников. Стражник нависает над Реном как утес и вид имеет недовольный, но Рен и ухом не ведет.
— Тебе чего, мальчик? — Стражник кивает в мою сторону: — Это кто?
— Корм для чудовища. Отдам лично. В собственные руки.
Стражник изучает нас, и в лице его проступает сомнение.
— Что хочешь за девчонку?
— С королем обсудим. — Ни один мускул не шевелится на бесстрастном лице Рена.
Стражник хрипло фыркает и делает еще шаг к Рену. Теперь они с ним стоят нос к носу.
— Да ну?
Из караулки у него за спиной вразвалочку выходят еще несколько стражников — все такие же дородные и злобные на вид, Мундиры у них грязно-серого цвета, все в пятнах от эля и в остатках прошлых трапез.
Рен не отступает ни на шаг. Если бы я не была его «пленницей» — и если бы он не испытывал ко мне ненависти, — я бы его обняла за это. А так я молчу и гляжу в пол.
— Ну да. — Рен по-прежнему бесстрастен, ни один мускул не шевелится.
Я задерживаю дыхание.
Стражник смеется, и те, что позади него, смеются тоже.
— Ты псих, парень. Королю такие нравятся. — Он хлопает Рена по спине и распахивает ворота. — Иди давай. Может, он тебя даже выпустит обратно.
Рен уверенно идет вперед и тащит меня следом. Я спотыкаюсь, но удерживаюсь на ногах, только стараюсь, чтобы крылья или хвост не высунулись из-под плаща. Шея болит. Не думала я, что Рен так войдет в роль.
По идущему вверх проходу серого камня мы идем ко дворцу. Изнутри доносится низкий гул множества голосов, но снаружи — только мы и стражники. Чудовищных размеров дворец сложен из серого камня и стоит на утесе над океанскими волнами.
Меня как-то совсем не тянет в эти бездонные воды. К счастью, мне туда и не надо. С меня хватило одного-единственного купания в речке. Да и Бату здесь нет — кто меня будет вытаскивать?
На сердце становится тяжело. Надеюсь, Бату убежал подальше от Брайра и от колдуна. Пусть мой брат-дракон будет жив и здоров.
Дворец Белладомы не похож на дворец в Брайре — ни сада, ни причудливых изгородей. Перед дверями простирается заросшая травой полянка, вся в лужах и ямках с застоявшейся водой. Кое-где торчат скелеты деревьев. Ну конечно, пресной воды нет, почвы нет — что тут может вырасти? Как здесь вообще люди живут? Это самое высокое место во всем городе, и, если соленая вода добралась даже до него и натворила дел, каково же тогда пришлось простым людям? Я вздрагиваю. Тогда понятно, почему они чихать хотели на то, что Энсель делает с чужими девочками.