Нависшую тишину прерывает смешок из толпы, тотчас же стихающий под острым взглядом короля.
— Ты кто такой, черт тебя подери? — презрительно спрашивает Рена король.
Придворные хихикают.
— Меня зовут Рендалл.
Король хрюкает, а потом еще с большим раздражением машет в мою сторону:
— А это кто?
— Обед для Сонзека.
Я невольно вздрагиваю. Король потирает подбородок, раздумывая над словами Рена. Руки у меня холодеют, ладони становятся влажными, и я изо всех сил удерживаю рвущиеся на свободу когти. Нельзя, никак нельзя, чтобы король увидел во мне что-то нечеловеческое.
Он поймет, что я чудовище. А уж такой человек, как он, найдет чудовищу самое что ни на есть гнусное применение.
— Где ты ее взял? — Глаза у него холодные и маленькие, как бусинки.
На лице у меня против воли проступает презрение.
— В Брайре, — отвечает Рен.
В зале наступает тишина.
— Да ну? — В глазах короля зажигается искренний интерес. — Что, правда?
Рен фыркает:
— Разумеется. Сам лично увел ее из города несколько дней назад.
— А что хочешь взамен? — Глаза Энселя суживаются.
Рен сглатывает, впервые выдавая терзающую его тревогу. В чем дело? Мы же все отрепетировали много раз, пока сидели в подземелье.
— Хочу обмен. Меняю эту девчонку на ту, которую вы держите у себя.
Глаза у меня становятся круглые. Мы так не договаривались. Он должен был запросить сто золотых монет, купить на них повозку побольше и все необходимое, а потом ждать, пока я незаметно выведу девочек.
Внутри у меня все сжимается. Рен хочет спасти Делию, и только. Ему все равно, что станется со мной.
Он больше не притворяется. Он готов обменять меня на мою сестру-человека. В грудь вонзается клинок панического ужаса, лезвие предательства.
Король жестом отсылает лакея в серой ливрее. Тот исчезает в коридоре за троном.
— Девчонку за девчонку, значит? — Король смеется, и я чувствую, что вот-вот сорвусь. — Ишь, деляга! Ну, давай поглядим…
Вводят девочек. Их так много. Неужели это я их всех унесла из города?
Когда входит Делия, лицо Рена светлеет.
— Какую тебе? — спрашивает Энсель с ноткой веселья. Придушила бы его за такие штучки. — Влюбился, что ли?
Рен делает вид, что подолгу рассматривает каждую девочку, ходит туда-сюда вдоль шеренги, словно выбирает пару для танца, а не девочку, которой он спасет жизнь.
— Вот эту. — Он показывает на Делию.
Она не поднимает глаз, но шея и уши ее наливаются краской. Она не покажет, что знает его. Мне за нее так больно! Что ей довелось здесь пережить?
— Отличный выбор. — Король снова смеется, и в голове у меня звенит предупредительный звонок. — Альбин!
Он машет рукой, и мужчина в белом колете сбивает Рена с ног. Рен не выпускает веревки, так что я лечу следом. Лакей в сером выгоняет девочек прочь, а Энсель довольно улыбается.
— Так-то лучше. Ползай у моих ног, там тебе самое место. Ты что же, поверил, что я стану с тобой торговаться? Идиот. Моей зверушке всегда нужна еда. А впрочем, спасибо, что помог выбрать, которую из девчонок сбросить с утеса следующей. А ты пока в темнице посидишь.
Стражники связывают нам с Реном руки. Лакей, который увел девочек, возвращается и тащит меня по коридору. Бросив последний взгляд в сторону Рена, я вижу, что он кричит и сопротивляется, а стражники тащат его из нарядного зала в серый коридор.
Внутри меня поднимается ужас. Мы проиграли, даже не начав.
Лакей ведет меня по коридору за тронной залой, потом сворачивает в другой проход и доводит до двери, у которой стоит стража. Заталкивает меня внутрь и опускает засов.
Все еще хуже, чем я думала. Рен готов был обменять меня на мою сестру, а остальных девочек бросить на смерть. Как он мог? Разве такого человека я полюбила? Не понимаю, как он на это пошел, не понимаю, чем закрыть растущую пустоту в груди.
Комната, как и весь замок, представляет собой смесь запустения и роскоши. Стены и пол каменные, зато на кроватях шелковые простыни и яркие, как самоцветные камни, подушки.
Одна из девочек помогает мне встать. У нее длинные темные кудри — когда-то я мечтала о такой же прическе. Она замирает, смотрит мне в лицо и отдергивает руки, словно коснувшись горящих угольев.
Она меня узнала. В груди нарастает паника.
Она недоумевающе отступает на шаг назад. Я сижу на свободной кровати с соломенным тюфяком. Я плотнее заворачиваюсь в плащ. Девочек больше трех десятков. Они сидят, сгрудившись вместе, на таких же соломенных тюфяках. Кое-кто жует — кажется, черствый хлеб и сыр со стоящего на полу потускневшего серебряного блюда. Я сразу нахожу взглядом Делию. Она и еще несколько девочек перешептываются и бросают на меня испуганные взгляды. Они знают, что я не такая, как они. Ненастоящая. Они мне не доверяют. Они меня ненавидят.