— Я не пожалел денег на эти драгоценные игрушки любимые для драконов. За них можно будет приобрести камни, которые нам нужнее, — радовался Князь, как простой торговец. Вошёл в роль.
— Отец, можно ли понять, почему у некоторых семей умирают уже рождённые дети? Это кара Богов, болезнь или проклятье? — мой такой неожиданный вопрос заставил родителя насторожиться. Он внимательно посмотрел на меня, просканировал и вздохнул с облегчением. Понял, что я не о себе говорю.
— Как я могу понять причину, если не обследую женщину. Что за вопросы Дэлия? Ты это должна лучше меня понимать. Чему тебя столько лет учили, нанятые мной Магистры. О ком мы сейчас вообще говорим?
— О профессоре Чиритоне. Он кашит и в Академии всегда приглядывал за мной, защищал, учил летать. Его история потрясла меня, и я её сейчас вспомнила, — да вспомнила друга и загрустила.
— У меня голова забита своими проблемами, — хотел от меня отвязаться отец, но я решила вмешаться в семейные дела профессора, хотя он меня об этом не просил, и я вообще не знала, захочет ли он соединиться опять со своей супругой. Пошла на риск, вспомнив печальные глаза друга. В любом случае это странное дело нужно расследовать. Не понимаю, почему этого не сделал сам Чиритон. Был обижен и подавлен, что его выгнали из семьи? Почему не провёл расследование? Поверил в проклятье?
— Пожалуйста. Очень прошу. Я буду тебе так за это благодарна, — подлизывалась к родителю. — Я узнавала у торговцев, что в городе Эдесс мы остановимся на местном рынке. Дом госпожи Эллисы найдём без проблем.
— Ладно даму эту сама будешь уговаривать, чтобы она на ритуал согласилась. Кашиты богобоязненные особи. Не признают всяких Колдунов и Ведьм, — сдался родитель и я повеселела.
На этом и закончился наш спор. Через пару дней я нашла супругу Чиритана и разговор был не из лёгких.
— Вы юная девушка не можете меня понять, — после объяснений о цели моего прихода, сдерживая крик души, выговаривала мне кашитка. Глаза молодой женщины потухли, морщины залегли по всему лицу, волосы поседели. Она походила на старуху. Неужели так её подкосили переживания. — Придать земле трёх ангелов, трёх моих детей, что выносила в своём чреве многие месяцы. Это говорит о том, что Боги против нашего с Чиританом Союза.
— Глупости, — я очень сочувствовала Эллисе, но понимала, что тут кроется какая — то тайна. — Такую любовь Боги не могли проклясть. Это сделали Тёмные силы, позавидовав вашему счастью. Вы должны пройти Ритуал Очищения. Прошу вас. Сделайте это ради вашего супруга, который вас очень любит и сильно страдает. Всё это время он винит себя во всех бедах и ищет смерти в сражениях. Он верит, что его род проклят из — за прадеда, — тут я немного преувеличила, но для дела сгодится.
— Мой Чиритан, мой дорогой Чиритан. Мы жестоко расплачиваемся за грехи наших предков, — слёзы горечи залили бледные щёки женщины. — Он всегда был ко мне добр и терпим. Я люблю его тоже, но мы не можем быть вместе. Не хочу больше терять своих малышей. Нельзя идти против желания Богов.
— Я и говорю, что нужно проверить свою ауру. Почему вы так поверили в кару Богов? Почему не искали спасения? — не отставала я от несчастной женщины. Не могла просто так уйти и не помочь.
— У Власты было видение. К ней Боги послали своего Ангела. Я должна была смириться с неизбежным и покориться воле Всевышнего, — было видно, что противостать своим бедам кашитка уже не могла. У неё не было душевных для этого сил.
— За какие грехи я хотела бы знать? Вы, что убийца или блудница? За что наказали? Кто эта Власта? — я с трудом сдерживала раздражение. Тут точно предательством не пахло, а воняло.
— Моя старшая сводная сестра по отцу. Она всегда ко мне хорошо относилась. Предупреждала, чтобы отказала Чиритану стать его избранницей, а я ей не поверила, — Эллиса не плакала, а стонала от невыносимого горя.
— Она ясновидящая? — продолжала я допрос. Нельзя поддаваться жалости, надо расследовать это загадочное дело.
— Нет, она готовит себя стать послушницей в Храме. К чистой душе Боги всегда ближе.
— Соглашайся на ритуал. Мой отец всё тебе расскажет не хуже любого Жреца. Неужели не хочешь отомстить той, что отняла у тебя детей. Они там в Мире Грёз не могут найти покоя, — давила я на самое больное место.