Вежек и не думал, что до вожделенных подвигов рукой подать: вон за тем лесом болота и начинаются! Вот только сумы от этого легче не стали, а выпивший сэр Рудольф, преисполнившись храброй рыцарской удали, во всеуслышанье заявил, что хоть сейчас готов сразиться с монстром, и велел Вежеку выдвигаться. Какая-то дородная баба жалостливо сказала:
— Дите хоть оставьте! Неча ему гибнуть-то…
— То будущий воин, а не дите, — наставительно произнес сэр Рудольф и вышел из трактира, задев косяк плечом.
Темнело. Начался мелкий моросящий дождик, дул промозглый ветер, леденящий сквозь промокшую одежду. Ноги по щиколотку увязали в грязи, и Вежек пыхтел, выдираясь из этой дорожной трясины, каждый раз боясь оставить там свои деревянные башмаки. Впереди маячила спина рыцаря, грязно ругающегося и то и дело оступающегося. С него уже слетел легкий хмель, но возвращаться в трактир было нельзя — люди засмеют, а до деревни Завражье было еще дальше, поэтому рыцарь и оруженосец продолжали месить ногами раскисшую землю.
Вдалеке между деревьев мелькнул огонек, и Вежек окликнул сэра Рудольфа, указав верное направление. Мальчик и мужчина добрались до избушки уже тогда, когда дождь, перестав стесняться, превратился в ледяной ливень, а темнота стала непроницаемой. На громкий, нетерпеливый стук дверь открыл травник. Точнее, первое, что увидел Вежек, — мощный арбалет, нацеленный на ночных визитеров, а сам его владелец оказался мужчиной средних лет, с серыми волосами и серыми же глазами. Вообще все в нем казалось непримечательным, усредненным.
— Вы кто такие? — сурово спросил он, и сэр Рудольф представился, объяснив цель своего визита.
— А, так вы за чудовищем, — как о чем-то заурядном сказал травник и, опустив арбалет, отодвинулся, давая пройти в чистые сени.
Вежек со стоном сгрузил с плеч свою ношу и сладко потянулся. Мужские голоса что-то невнятно бубнили в горнице, засвистел, раскаляясь, самовар, и все было просто отлично — тепло, хорошо, но… Что-то тревожило Вежека. Скреблось на самом краю сознания. Какая-то неправильность.
«Это от усталости», — решил мальчик, снимая грязную обувь и ступая по чистым половикам. Он и правда очень устал. Так сильно, что даже не притронулся к угощению. Только грел ладони о кружку с чаем. Ромашковый…
Незаметно сон сморил Вежека, но еще долго сквозь него пробивались голоса травника и сэра Рудольфа. Кажется, рыцарь расспрашивал целителя о своих предшественниках и местах, где на болоте может прятаться чудовище. Потом, кажется, была какая-то возня: наверное, сэр рыцарь укладывался спать и по своему обыкновению ворчал, недовольный твердостью ложа. Вежек уснул так сладко, как спал только дома и у бабушки.
Утром, проснувшись, он не нашел ни следа сэра Рудольфа. Заглянул в сени: переметные сумы тоже исчезли. Странно. Чтобы сэр Рудольф ушел без него, да еще и сам нес свою поклажу… Встревоженный, Вежек прислушался: может, рыцарь ушел не слишком далеко, а, скорее всего, до околицы, и сейчас начнет звать его, Вежека, костеря на чем свет стоит?
Но нет. Было тихое, хмурое осеннее утро, а из сада раздавался шуршащий звук. Выглянув из сеней, мальчик увидел, как в небольшом огородике травник вскапывает грядку. Словно почувствовав что-то, тот обернулся и тепло улыбнулся Вежеку. При свете дня стало видно, что волосы у мужчины каштановые с проседью, а сам он гораздо старше, чем показался на первый взгляд.
— Уже проснулся? Хочешь чаю с баранками?
— Я… Мне… А где сэр Рудольф?
Травник оперся на лопату и как-то странно посмотрел на Вежека, но ответил все с той же располагающей улыбкой:
— Он решил, что не стоит губить свою и тем более твою жизнь походом на болото, поэтому рано утром поднялся и ушел. Сказал, что ему стыдно будет смотреть тебе в глаза.
Вежек нахмурился. Стыдно? Это сэру Рудольфу-то стыдно? Травник смотрел мальчику прямо в глаза, и на миг тому показалось, что круглый зрачок в серой глубине вытянулся в веретено. Заторможенно кивнув, Вежек вернулся в сени и остановился, оглядываясь. Он, конечно, был невеликого ума, но знал: осенью никто не вскапывает грядки. У его бабки все стены, включая сени, были увешаны ароматными вениками трав. Что это за травник такой, если у него ни былинки?! Чувствуя холодок между лопатками, мальчик прошел в избу, взял в руки чашку со своим чаем — она так и стояла на столе. Принюхался. Пахло ромашкой, но еще сильнее — сон-травой. Он вчера едва пригубил от кружки: устал так сильно, что сморило от одного запаха. И немудрено! От такой дозы сон-травы он и умереть мог!
Сэр Рудольф! Та возня, что он слышал перед тем, как окончательно вырубиться…