— Нат! Ты теперь можешь по замку ходить и не прятаться?! — затараторила Спраут, обняв взрослую подругу. — А мне можно с тобой говорить в коридорах? А сюда ещё кто-то кроме нас может приходить? А как ты к профессору Слизнорту устроилась?
— Давай чаю выпьем и всё обсудим? — Наташа улыбнулась в ответ, посмеиваясь в про себя.
Чай закончился быстро, а вот новостей хватило до самого ужина. Наташа сразу обозначила, что в Тайную комнату всё также нельзя ходить тем, кому о ней не говорили сама Нат или Том. Затем она рассказала, как познакомилась с зельеваром в кафе и про то, как впоследствии он предложил ей трудоустроиться в Хогвартс.
— Ты ему нравишься. И декану, кстати, тоже, — беззаботно подвела итог Помона. — Он раньше только с профессором Слизнортом разговаривал за столом и профессором Дамблдором.
— Возможно, — уклончиво ответила Наташа. Сама она не спешила делать какие-либо выводы по тому, как её приняли в коллектив. — А ты сама-то как каникулы провела, разбойница?
— А мы всей семьёй всё лето в Африке были! Я там столько всего увидела нового! — с жаром ухватилась за новую тему волшебница и стала в красках рассказывать об исследованиях родителей и растениях, что они там видели, не забывая отвлекаться на самые запоминающиеся события в путешествии.
Из рассказа Помоны Спрауты показались Наташе дружной, хоть и немного странной семьёй. Девушку удивило, насколько все члены семьи помешаны на растениях. Подумать только! Уже несколько поколений с обеих сторон родителей юной пуффендуйки посвятили себя исследованиям в области гербологии. Со слов Помоны, если бы не частые экспедиции, то Спрауты уже давно бы разбили у себя в поместье несколько теплиц с самыми разными растениями со всего мира. Удивительные люди. Не удивительно, что любимым предметов в школе для Помоны была Травология, а любимым преподавателем — родной декан.
К концу несанкционированной посиделки девушки договорились, что время от времени будут вот так же встречаться у Наташи в гостиной, чтобы обсуждать последние новости. Вообще Нат удивилась тому, что Помона всё также испытывала привязанность к ней. К концу прошлого учебного года они виделись заметно реже. А перед каникулами даже не обменялись какими-либо контактами. Булгакова даже допустила мысль, что пуффендуйка отвлеклась на учёбу и нашла друзей среди сверстников. Не сказать, что это сильно огорчило бы Нат, но лёгкую грусть она бы испытала. Всё же в её ограниченном круге общения Помона была единственной девочкой, а, следовательно, единственным человеком, с которым можно поболтать о девчачьем. Кто ж знал, что у подростков бывает настолько сильная симпатия к более взрослым приятелям?
***
Дни шли своим чередом. Наташа постепенно приживалась в коллективе, иной раз с удивлением узнавая подноготную труда преподавателей. В свои далёкие детские годы она и подумать не могла, что учителя такие же люди со своими характерами, историями и чувствами. Как-то это не воспринималось в то время. В школьные годы учителя запоминались лишь как требовательные, строгие люди и всё. Мистер Бири, пожалуй, не осознавал, насколько он оказался прав, сказав ей за первым завтраком про узнавание нового. Для Нат этот опыт стал сильным расширением кругозора.
Ближе к октябрю у Наташи сама собой наладилась переписка с Марией Долоховой. Началось всё с нейтрального интереса делами и состоянием сына, а потом как-то так получилось, что Мария призналась, что ей не хватает общения с кем-то близким по духу. Нат была для неё роднее англичанок из-за своего происхождения, хоть и куда более незнакома. Они даже договорились встретиться на выходных, чтобы прогуляться вместе. И что примечательно, письма их были написаны исключительно на русском языке, что и Наташе, и Марии приносило немалое удовольствие.
Необычное и очень неожиданное событие в жизни Наташи произошло ближе празднованию дня окончания сбора урожая. В один из вечеров незадолго до ужина на пороге её комнат оказалась Миртл, что немало удивило Нат. Когда Булгакова открыла дверь на стук, увидела молчащую когтевранку, угрюмо смотрящую на неё исподлобья.
— Какими судьбами? — спросила Наташа спустя минуту их общего молчания.
Уоррен не ответила. Девушка на это тяжело выдохнула. Нестерпимо хотелось захлопнуть дверь и больше не открывать, но любопытство брало вверх. Всё же Миртл не проявляла агрессии, да и по её молчанию можно было рассудить, что она пришла поговорить, но по каким-то личным причинам не могла начать разговор. Плюсом к её присутствию шла возможность, наконец, сделать затеянное — обезопасить все свои секреты.