Котя осторожно обогнула куст, держа посох наготове. Поглядела по сторонам - никого. Перемазанные болотной тиной одежки и пояс с ножнами так и валялись на камнях, рядом торчал воткнутый в песок меч - светлое полотнище запотело и туманилось разводами. На оплетенной кожей рукояти сверкали капли.
Радо заснул прямо в воде, положив облепленную мокрыми черными прядями голову на камень. Во сне лицо его разгладилось, расправились жесткие складки у носа, угольными мазками темнели покойно сомкнутые ресницы. Вода парила, туман свивался ветхой пеленой повитухи, обтекая широкие плечи и мерно вздымающиеся ребра. Остальное скрывала поверхность бьющей ключом заводи. Котя всмотрелась и поняла, что за левым плечом спящего рыцаря намыло светлый песчаный холмик, стекающий двумя узкими щупальцами к беспечно открытой шее и локтю.
Неужто столько времени прошло...
Девушка подошла ближе, едва не замочив носки и без того сырых сапог.
- Добрый сэн... - шепотом позвала она, словно боясь спугнуть тишину этого сонного места. - Радо...
Он не слышал ее, погрузившись в сладостный сон без сновидений, вымывающий усталость из расслабленного тела и мысли из отяжелевшей головы. Вороные пряди полоскались в воде, как диковинные водоросли.
Над облизанной течением головой колыхались грозди крупных бутонов, розовато-алых, напоминающих сложенные щепотью женские пальцы.
На глазах у Коти Радо вздохнул, повернулся на бок, выставив татуированное красным плечо и обнял камень, как лучшую пуховую подушку.
- Добрый сэн!
Не надо его будить, мелькнула осторожная мысль. Он уже принадлежит этому месту, обведенным илом корням, ручьям, туману и дурманящим цветам. Заспится до смерти, жаркая прозрачная вода обгложет его косточки и станет Радо Тальен ездить на вороном жеребце вместе с Шиммелем и его сыном-колдуном по лесам. Взовьются за плечами алые, как пламя, драконьи крылья и темным золотом прорежет зрачок...
А она, Котя, дело делать одна потащится, как полная набитая дура.
Ну уж нет!
Девушка закусила губу и из всех сил ткнула спящего поддых концом шеста.
***
- Ага, вот и мой наставник пожаловал! Д-рагоценный! - Кай увидел неловко ступающего Чуму и внезапно обрадовался старику, как родному.
Крепкий хесер, заглоченный на голодный желудок, туманил разум и веселил сердце. В голове гудело, но кто и когда образал внимание на такие мелочи.
- Пришел-таки! Выпей, а?
Кай оттолкнул Клыка, навалившегося на стол и все норовившего заснуть - дневной бой дался мужику нелегко.
- Иди, садись рядом со мной! Лайго, и ты тоже! Мы тут празднуем, а вы по углам отсиживаетесь! Нехорошо.
Чума без лишних слов начал проталкиваться средь шумной гуляющей толпы. Главный зал донжона был набит до отказа - лишний раз не вздохнуть. Лайго Экель шел рядом, высокий, черный. Согнутый в три погибели, хотя и кряжистый старик едва достигал его плеча.
Кай смотрел на этих двоих сквозь хмельную пелену и ему чудилось, что кабан и ворон приближаются к нему, раздвигая подвыпивших бандитов в стороны, как ветви кустарника.
Послышалось злобное хрюканье, маленькие, налитые глазки приблизились к лицу, смрадное дыханье и холод острых клыков...
Кра-кра-кра!
И хлопанье крыльев, распарывающее воздух.
Кай помотал головой и поспешно налил себе еще хесеру из кувшина с надбитым краешком. Закуси было мало, а выпивки - пожалуста, целый бочонок. Здоровенный, а кому не хватило - выкатили жбаны с медовухой и яблочным.
Жгучая, едко-соленая, отдающая железом влага продрала глотку.
Кра-кра-кра! Краааа...
Маревом расплывался гул голосов, ходили по углам тени.
- Ну, Чума! Садись... садись рядом!
Ватага гуляла, те, кто не поместился в главном зале, колобродили на улице, не чуя по пьяному делу холода. Нестройные голоса затянули песню.
Нужно дать им упиться своей победой, потому что этот бой - не последний.
Старый рыцарь доковылял наконец до скамьи во главе стола. Клык, как свалился на пол, так и спал, подтянув себе под голову клок истоптанной соломы. Лайго отошел к своим, державшимся особняком, его скрыли спины и разномастные головы.
Кай с лордского возвышения наблюдал за гульбой, по ногам тянуло холодом из открытой двери, ревело пламя в камине - дров навалили щедро, но весь жар тотчас выносило в трубу.
- Завтра День Цветения, вот и попразднуем, довольно поститься. Год, как крепость наша. Ну что, Клык, Заноза? Стоящее дело было?