- Вряд ли несчастная женщина тропки эти знала.
- Да не знала, конечно. По льду дошла до Чаруси, а там мож потопла, мож просто в теплую трясину легла, намерзнувшись. - Котя говорила так уверенно, что Ласточка поверила бы, не расскажи ей в свое время Кай настоящую историю. - Гаденыши ее нашли. Саму, небось, сожрали, а дите с собой взяли. Потому как дите-то от Шиммеля, диавольское дите. Маревом выкормили.
- Чем-чем?
- Чудьим молочком. Чудь им детенышей своих кормит. Если простого человека маревом напоить, он заснет и не проснется. А для шиммелева отродья - сам раз еда.
- Это яд что ли какой?
- Если много выпить - то яд. А если по чуть-чуть, то можно палец отрубить - ничего не почувствуешь. Жар сбивает, лихорадку унимает. Гнилой огонь им лечат. Бабка моя, пока совсем не состарилась, знатной повитухой была, она и роды принимала у матери аспида нашего. Лорд Кавен ее привечал. Всю историю я от нее слышала, из первых, почитай, рук. Если роды трудные, она роженицам марева по капельке давала.
- Впервые слышу. - Ласточка всерьез заинтересовалась. - Марево. Где его берут?
- У чуди. В обмен на что-нибудь ценное. Нож или котелок железные, отрез ткани или хлеб.
- Так с чудью торговать можно? Я бы купила этого марева.
Котя поморщилась, покачала головой.
- Это надо в Чарусь идти, там торговаться. С теми, что здесь шарахаются, не столкуешься. Подлые они, хитрые, обманут, подсунут подделку. Как проверишь? А сейчас и вовсе обнаглели, с Вентиской этим. Сейчас, небось, и за железный нож марева не выторговать.
- И у бабки твоей не осталось?
- Да нет, откуда. Ни у кого не осталось. Отец, упокой Господи его душу, пару раз в Чарусь ходил, дядя Зарен из Жуков ходил, а больше на моей памяти никто. Себе дороже, пока дойдешь... особенно сейчас.
Ладно, обойдемся без чудьего молока, подумала Ласточка. И вообще это, скорее всего, выдумки.
Ласточка с Котей, огибая шатры на деревенской площади, свернули к огородам. Одинокое пугало за покосившимся плетнем охраняло пустые грядки с кучками сопревшей ботвы. За облетевшими кустами дымила труба маленькой баньки, слышалось хихиканье и мелькало что-то пестрое. Несколько девок, разодетых как на праздник, топтались у двери и пересмеивались. Внутри чертыхались басом.
- А вот водичка холодненькая, благородные сэны! - Девица в красной юбке поскреблась в дверь. - Велите внесть?
- Венички дубовые, можжевеловые! - крикнула в щель другая. - Пустите, добрые сэны, попарим вас как следовает!
- Кваску, кваску яблочного не желаете, золотой сэн?
- От, кошки! - скривилась Котя. - Хвосты задрали и мяучат как в марте.
- Вееееничком обязательно! Для здоровьичка, благородные господа, чтоб душе и телу легче стало!
Одна из девиц попыталась оттеснить другую от щели, и они подрались.
- Идите прочь! - гаркнули из бани. - Тут и так не повернуться!
Сэн Марк, узнала голос Ласточка. Банька и правда была крохотная, к тому же в землю ушла по самое окошко, затянутое промасленной холстиной. Как в ней помещаются предбанник, печь с котлом и два здоровенных рыцаря, Ласточка представить не могла. Там и выпрямиться в полный рост невозможно.
Внутри что-то грохнуло, зашипело, чертыхнулось в два голоса. Дверь распахнулась в клубах пара, из бани, спиной вперед вывалился Соледаго, голый и красный, с полотенцем вокруг бедер. Девицы восторженно взвыли, потом расхохотались. Плечи, загривок и стриженое темечко королевского рыцаря были черными от сажи. Следом выскочил Марк, красный, голый, без полотенца, и злой как черт.
- Козы, дуры! - заорал он. - А ну, брысь! Щасс собак спущу!
Собак рядом не наблюдалось, но девки с хохотом прыснули в разные стороны. Марк схватил ведро с холодной водой и вылил себе на грудь.
- Ошпарились, сэн Марк? - заботливо спросила Ласточка.
- А ты что тут толчешься? - рявкнул он, страшно сверкая глазами на красном лице. - Спятила, что ли? Марш на свое место!
- Свое место я и без вас знаю, благородный сэн, - Ласточкино достоинство было непоколебимо. - А если ошпарились, приходите, мазью помажу. А вы, сэн Мэлвир, ох, лучше б и не мылись! Чище были б.
- Твоя правда, - растерянно пробормотал рыцарь, щупая загривок и рассматривая измаранные пальцы.
- Если обожглись, пописать надо на ожог! - посоветовала издали девка в красной юбке.
Марк зарычал от ярости, Ласточка подтолкнула остолбеневшую Котю:
- Пойдем, пойдем.
- А ты не боишься их совсем, теть Ласточка, - пробормотала Котя, когда они отошли подальше.
- А что их бояться, - фыркнула та. - Поорут, перестанут. Пусть их разбойники боятся, а нам с тобой они худого не сделают.