- Скажу охотно -
Не вижу счастья
В грязи болотной,
Среди ненастья, - Радо явно импровизировал, но даже не запинался, чтобы слова подобрать.
Форт пылал, огонь охватил стены и крышу башни, языки пламени вырывались из окон. Вспыхнул и затрепыхался оранжевым клоком черный разбойничий штандарт.
- Есть в плеске боя
Живая прелесть.
Умоюсь кровью,
Огнем согреюсь, - Радо еще немного полюбовался на пожар, похлопал своего черного, как смоль, жеребца по прикрытому стеганым сукном плечу.
- Мой изысканно тонкий слух подсказывает, что удалившийся в столь сильном раздражении благородный сэн Элспена только что влетел в засаду и, пока мы тут разводили майский костер, заполучил все веселье.
Молодой рыцарь снял с луки седла шлем, надел, не удосужившись даже застегнуть подбородный ремень.
- Раньше не мог сказать? - буркнул Мэлвир.
Теперь он и сам различал крики и звон ниже по тропе, там, где стволы деревьев закрывали обзор.
- Вы не спрашивали, мой капитан, - голос Тальена звучал теперь гулко, как из бочки. Лязгнул меч, плеснуло крыло синего плаща. Радо скомандовал своему копью и понесся вниз по тропе, не дожидаясь приказа.
От горящего форта тек жаркий воздух, снопы искр взлетали в белесое, готовое просыпаться холодной крупой, небо.
- Слезай, Катина, - строго сказал Мэлвир, придерживая Пряника. - Рубанут тебя еще. Слезай, с солдатами побудешь.
Котя неохотно отцепилась и сползла на землю. Прикрыла глаза рукой и уставилась на пожарище. Горячий, как из печи, ветер, раздувал выбившиеся из прически льняные пряди.
Соледаго, не обращая на нее больше внимания, пришпорил жеребца. Грохот и крики ниже по тропе усиливались. Элспена, по своему обыкновению, нашел себе приключений.
В узкую прорезь шлема Мэлвир разглядел темные фигуры на дороге, десятка два, сомкнувшиеся вокруг серого жеребца. Тот приседал, вертелся и скалил зубы не хуже волка. Щегольскую шелковую попону забрызгало кровью аж до седла. Всадник вращал мечом, бросив щит и перехватив рукоять обеими руками.
Тальеновы пехотинцы и сам рыцарь уже ввязались в драку. Радо вломился в слитную толпу разбойников, как в трясину, смял кого-то, широким взмахом отбил две нацеленные на него рогатины и расхохотался. Конь его заплясал, выгибая шею по лебединому. Солдаты орудовали мечами со сноровкой дровосеков - только щепки летели.
Мэлвир натянул повод и остановился. На узкой тропе, стиснутой с обеих сторон крутыми, поросшими лесом склонами, не оставалось места для третьего всадника. В кишении коричневых курток и белых королевских нарамников, Тальен и Элспена высились островами в бурной воде. Под ногами сражающихся валялось брошенное тряпье и несколько неподвижных темных тел.
Пехотинцы сдвинули щиты и теснили разбойников вперед, под рыцарские мечи, словно к серпам сенокосилки.
Похоже, Элспена наткнулся на хвост отходивших из форта защитников и очертя голову, кинулся в драку.
Отходящих... но крепость в другой стороне. Это дезертиры. Войско болотного лорда разбегается.
Тальен поднял белого жеребца на дыбы, легко, словно играючи отмахнул мечом по мужику в кожаной кирасе, разрубив древко топора, усиленный железными пластинами доспех, мышцы и плечевую кость.
Разбойник молча рухнул на дорогу. Радо вывернулся в седле и вторым ударом отсек голову парню с рогатиной. Брызнула кровь, прочертив темную полосу по крупу коня, испятнав котту и стальное забрало.
Тройка разбойников кинулась в лес, поспешно карабкаясь по заросшему склону. Мэлвир поднял руку, свистнули стрелы, пресекая попытку к бегству.
Оставшиеся в живых бросали оружие, сдаваясь, сбивались в кучку. Соледаго крикнул, приказывая прекратить избиение.
Элспена, уже замахнувшийся для удара, в последний момент вывернул клинок, ударил плашмя. Его противника отнесло к обочине, он упал и больше не шевелился.
Радо, упиваясь дракой, даже не подумал сдержать удар. Кожаный шлем лопнул, смялся, еще один разбойник свалился в грязь с разрубленной головой.
Пряник беспокойно топнул копытом, вцепился зубами в железку. Ему тоже хотелось ринуться в бой, кусаться и топтать пеших копытами. Мэлвир выдохнул, понял, что пальцы, сжимавшие повод, закаменели под перчаткой, словно он сам только что размахивал мечом.
Содаты привычно согнали пленников, оттеснили их к краю дороги, окружили. Лесная тропа была разбита копытами, грязь почернела, пенилась. С десяток мертвецов валялись среди награбленного и брошенного добра, как тюки с тряпьем.