- На месте этого Вентиски я бы что сделал? - крикнул Тальен, направляясь к Мэлвиру.
Шлем он уже содрал, на скулах пятнами горел румянец, вороные пряди слиплись от пота. С лязгом вбросил меч в ножны, подъехал вплотную, отерся сапогом о звякнувшее стремя. Пряник злобно захрипел и прянул боком, прижав уши.
- Я бы поглядел на костерчик, который мы тут запалили, и послал бы наперерез отряд. Здоровенный такой отряд, а, Мэл? Ну что мы тут с полусотней по задворкам шарахаемся! Встретим их?
Черные глаза сверкали нескрываемой радостью. Грудь под нарамником тяжело вздымалась.
- Не наигрался, злыдень, - поддел его Элспена, утирая раскрасневшееся лицо краем забрызганного плаща. - Мэл, правда. Уходим. Кончаем их и возвращаемся. Слишком долго тут толчемся. Смотри, снег пошел. Заметет нас.
- Помилуйте, господин! - взвыл кто-то из толпы пленников.
Мэлвир даже головы не повернул. Радо рассмеялся своим бархатным, красивым голосом и проехал дальше по дороге, моментально забыв про врагов, которые уже не годились для драки. Он подставил лицо под холодные перья, ловил их губами.
Снег сыпался с белесого, как глаза безумца, неба, таял еще в воздухе, не касаясь кровавой грязи под ногами.
По тропе, от исходившего черным дымом и пламенем форта, шла Котя, набросив на голову капюшон и кутаясь в дерюжную накидку. Снег высветлял одинокую фигурку, летел девушке в лицо, она отмахивалась, как от мух.
Глаза ее горели не хуже тальеновых. Злым, бесстыдным торжеством.
- Повесьте их, благородный сэн! - звонко выкрикнула она. - Повесьте всех до единого! Или дайте мне, я сама веревку затяну!
Радо присвистнул сквозь зубы, глянул сверху.
- Садись в седло, девушка, - он подъехал ближе. - Я тебя домой отвезу. Не годится девице на такое смотреть.
- Нет уж, погляжу! - Котя не сдавалась. - Столько времени они у нас по деревням паскудничали! Что, не помог вам старый черт? И его вы предали!
Она не сводила пронзительного взгляда с посеревших, перепачканных лиц, словно стараясь запомнить их все. Потом плюнула под ноги и отвернулась.
- Заканчивайте, - Соледаго кивнул солдатам. - Уходим.
Когда дорога опустела, снег полетел густой сетью, постепенно скрывая липкую осеннюю слякоть, цветастые тряпки, потоптанные в драке, и превращая брошенные тела мертвецов в сугробы - одинаковые и неподвижные.
***
Снаружи шумели сосны, хлопал отвязавшийся полог, кто-то надсадно ругался, проклиная все на свете, но вдруг он замолк, и Ласточка услышала нестройный хор - мычание, блеяние, испуганное лошадиное ржание, словно рядно, прошитое нитью собачьего воя. Снова взрыв ругани, сменившийся невнятными воплями.
- Поди, взгляни, что случилось, - велела она Налю.
Оруженосец поставил фонарь на крытый войлоком пол и направился к выходу. Вопли стремительно накатились, сопровождаемые треском, топотом, лязгом оружия.
- АААААААаааа!!!!! - взвыл кто-то у самой палатки, крик оборвался бульканьем и хрипом, завизжала лошадь.
Ласточка успела увидеть, как Наль, отпечатавшийся силуэтом на фоне стены, выхватывает меч, но тут стена пошла рябью и потекла складками вниз будто овсяный кисель. Что-то темное ударилось о палатку снаружи, по желтовато-серому полотну плеснуло красным, горизонтальный шов потолка перекосился, опрокинулся, и все внутреннее пространство заплясало, оплывая и валясь Ласточке на голову.
- Шиммель! Шиммель! - вышелушилось из многоголосого воя.
Ласточка дернулась к лорду и прикрыла его собой, прежде чем куча вощеного тика накрыла ее саму. Складная койка под ними накренилась, тошнотворно повернулась вместе с земной твердью, Ласточка ткнулась лицом во мрак, несколько долгих мгновений не чуя ни верха, ни низа.
Вой и вопли гремели сверху и со всех сторон, недвижимое тело под Ласточкой плыло как на плоту, спину и затылок придавило словно божьей дланью - невесомой, но головы не поднять, не вздохнуть, не пошевелиться. Содрогнулось месиво ткани, совсем рядом прокатилось что-то тяжелое, Шиммель! Шиммель! Шиммель! ААААААаааааа!!!
Фонарь, думала Ласточка настойчиво, фонарь, огонь, загорится, прямо тут загорится...
Кто-то хохотал, хохотал, хохотал надорванной глоткой, хохот выворачивался в треск рвущейся ткани, в перистый посвист железа, в отрывистое хаканье, в клекот, в топот, в хрип. И снова - Шиммель! Шиммель! Шиммель!
Волна откатилась дальше, распалась на отдельные всплески. Земля понемногу перестала дрожать. Ласточка с трудом разжала стиснувшие тряпки пальцы, пошарила вокруг. Волосы под рукой, скользкий мех плаща, чуть дальше - холодный ободок уха и теплая жила на шее. Пощупать. Бьется. Тикает. Дышит.