Вскоре Пепе уплыл, а Буратино остался работать:
— Эй, Масимо, ты бы накрыл оставшийся товар брезентом, что ли, а то этикетки на солнце повыгорают, — сказал Буратино и пошёл в контору посчитать количество товара, которое скопится за эту неделю.
Подсчёты вышли удручающие, товару к концу недели будет, по меньшей мере, ящиков тридцать. Буратино начал считать, считать и считать дальше и вскоре понял, что через полтора месяца товара будет столько, что потребуется здоровенный склад, а вот денег в обороте поубавится. Пиноккио прикинул и решил снизить объём производства, и снова стал считать. А вот рентабельность продукции упадёт в несколько раз, и завод будет работать, принося мизерную прибыль.
Этот парадокс ошеломил Пиноккио, все радужные перспективы сразу поблекли. Тогда Буратино решил пойти на драконовские методы и снизить всем зарплату. Но и эта мера не принесла бы серьёзного результата, так как основные финансы шли на поддержание инфраструктуры и на контракты, а также на полицию.
И через два часа серьёзных подсчётов Буратино понял, что главной стратегической задачей сегодняшний день является сбыт.
— Мы должны начать серьёзную, агрессивную кампанию по завоеванию рынков сбыта, — самому себе сказал Буратино, — для нас это главное направление.
Он хотел ещё кое-что себе сказать, но в это время в контору Сальваторе Швеймана, где сидел Буратино, влетел Лука. Глаза его были дико вытаращены, он явно нервничал:
— Буратино, полиция!
— Лука, — спокойно сказал Буратино, — ты глаза-то так не вылупляй, а то сосуды полопаются.
— Так полиция же, — продолжал нервничать Крючок.
— Ладно, — произнёс Пиноккио, откладывая бумаги. — пойдём посмотрим, какая там ещё полиция.
Они вышли на улицу, и Буратино увидел полицейского, который не спеша шествовал по песочку, внимательно рассматривая сильно разросшийся за последнее время заводик.
Наконец он подошёл к Буратино и, указав на лошадь, пасущуюся невдалеке, дубинкой, спросил:
— Чья лошадь?
— Это конь, если вы изволите заметить, — вежливо ответил Буратино.
— Ага. А чей конь?
— Конь мой.
— Бричка имеется?
— Нет, только телега.
— А ветеринарный паспорт имеется? — продолжал полицейский.
— Паспорт? — переспросил Буратино.
— Да. Паспорт.
— Признаться, нет.
— Надо завести, — сурово произнёс полицейский.
— Хорошо, обязательно заведём, синьор полицейский, — пообещал Пиноккио.
— Не полицейский, — прервал блюститель закона, — а синьор ефрейтор Брассели.
— Хорошо, синьор ефрейтор, мы обязательно заведём этот паспорт.
— А как тут у вас с правопорядком? — поинтересовался полицейский.
— С правопорядком у нас тут всё хорошо, — отвечал Буратино.
— Да? Похвально, а то синьор околоточный волнуется на счёт этого самого правопорядка в этом районе. Может, какие бродяги тут имеются или ненужные люди.
— Нет, ну что вы, здесь люди все порядочные, законопослушные даже, никаких вам бродяг, хулиганов и воров.
— Это хорошо, — сказал Брассели, — вот везде бы так. А вы, как я понимаю, синьор Буратино? Так?
— Да.
— И вы здесь постоянно?
— Да, я здесь живу.
— Вот в этом, так сказать, доме?
— Сарайчик, конечно, не ахти, — признался Пиноккио, — но нам, небогатым людям, и это неплохо. Да и много ли рыбакам нужно.
— А вы, значит, рыбаки все здесь?
— Ну да, ловим рыбу, — сказал Буратино.
— Устриц, иногда осьминогов, — добавил Лука.
— Осьминогов, значит? — спросил полицейский. — А тебя я, парень, на рынке часто видел, ты всё время по дыням и арбузам специализировался.
— Это раньше, теперь осьминогами интересуюсь, — сказал Лука и, чувствуя, что разговор принимает неприятный для него характер, добавил: — пойду я, поймаю парочку осьминогов, что ли.
Когда он ушёл, ефрейтор Брассели продолжил разговор:
— Синьор Стакани переживает об этом районе, для этого меня сюда и прикомандировал, я теперь сюда к вам каждый день ходить буду. Для порядка!
— Мы честным людям рады, — сказал Буратино и, достав пятисольдовую монету, протянул её ефрейтору. — В знак нашей будущей дружбы и сотрудничества.
— Благодарствую, — важно сказал ефрейтор и, спрятав монету, козырнул. — Всегда рад хорошему знакомству, синьор Буратино.
На этом разговор был закончен, так как говорить-то больше было не о чем. И полицейский ушёл, помахивая дубинкой. А Буратино опять погрузился в подсчёты. Вскоре к нему присоединился Сальваторе Швейман, и они стали считать вдвоём. Этот очкарик оказался дельным малым. Он внёс ряд интересных предложений по сокращению расходов, но даже это не намного улучшило общий весьма нерадужный фон.