Но сияющий вид Гопака его насторожил, и он решил выяснить, чего это Джанфранко припёрся играть со смертью.
Когда тот подошёл на расстояние пяти шагов, Рокко сказал:
— Стой. Говори, чего припёрся, и без фокусов давай, а то продырявлю. Джанфранко молча полез в карман и достал оттуда грязную тряпку.
— Вот, — сказал он, протягивая её Чесноку, — разверни.
— Что ж я, дурак какой, всякие грязные лохмотья ворошить. Сам разворачивай и без шуточек. Я тебя предупредил.
Гопак, морщась конопатой физиономией, развернул тряпицу и протянул содержимое тряпки для обозрения Чесноку.
Тот только взглянул и с отвращением отшатнулся. На грязной тряпке лежало ухо.
— Это чьё? — спросил он, морщась, как и Гопак.
— Комара, — ответил Гопак.
— А где же он сам?
— В нашем городе, — спокойно сказал Гопак, — он больше не объявится.
Кажется, у него дела в других местах.
Глаза Чеснока встретились с глазами Джанфранко. Они больше не говорили, они и без слов понимали друг друга. Чеснок молча кивнул, кивком предлагая Гопаку идти к строениям, где шевелились остальные ребята.
Все сбежались посмотреть ухо. Все были немногословны, только один расстроенный смертью брата Серджо, удивлённо глядя на этот кусочек мёртвой плоти, говорил:
— Оно да… Ухо. И чьё же?
— Комара, — ответил ему Джанфранко.
— А как же он теперь без уха-то? — не унимался Серджо.
— Обойдётся, — ответил вместо Гопака Рокко, — оно ему теперь без надобности.
— Оно это так, без уха жить можно, — соглашался Серджо, — что ж ухо, вот если бы нога… Хотя и без ноги можно, а вот без двух ног жить тоскливо, хотя тоже не помрёшь, а вот без ног и без рук…
— Да хватит уже бубнить, — оборвал его Чеснок, — «без рук», «без ног». Он взял ухо у Гопака и, замотав его в тряпку, туда же замотал и камень.
Пошёл к морю и швырнул свёрток подальше в воду.
Все занялись своими делами, а Джанфранко Гопак остался с Буратино.
Он молча ждал, пока тот ему что-нибудь скажет.
Буратино выдержал паузу, а потом задумчиво начал:
— Говоришь, ухо Комара?
— Ну да, синьор Буратино. Убил я его, гада.
— А как мы проверим? Сам понимаешь, в нашем положении мы не можем полагаться на слово. Труп где?
— Я его в породу в терриконе закопал, что у Южной шахты. Там до сих пор и лежит.
— Рокко с тобою сходит, покажешь ему.
— Хорошо, синьор Буратино.
Весь остаток дня банда занималась организацией похорон.
Лука взялся привести священника, чтобы соблюсти все нюансы похоронного обряда. Священник, отец Чезаре, был его дядей, и поэтому Лука рассчитывал на содействие и молчание.
Серджо копал брату могилу, Пепе сел на баркас и уплыл к знакомому каменотесу, чтобы тот сделал могильный камень. А Буратино, как всегда, сидел и размышлял, работа была у него такая — думать.
Он собирался навестить дона и пожаловаться ему, что синдикат убил у него одного человека. А заодно и попросить помощи. Это он собирался сделать завтра, после похорон. Последние события были тяжелы, но наш герой окреп за последнее время, он научился бороться и был полон сил. Он, если честно, надеялся на поддержку дона, но и сам был готов продолжить борьбу. Все мясники и убийцы синдиката не могли запугать его. Он был готов к борьбе.
Похороны прошли нормально, даже неуверенная речь священника, хватившего для храбрости лишку, не испортила торжественного момента.
— Он у вас что же, самоубийца, что ли? — спрашивал отец Чезаре, которого сильно настораживала поспешность и скрытность этого ритуала.
— Где же вы видели, чтобы самоубийца сам себе голову почти отрезал?
— отвечал вопросом на вопрос Чеснок.
— Я всякое видал, — заверил его священник, — а раз он у вас не самоубийца, почему вы его не хотите на кладбище хоронить?
— Если мы его на кладбище будем хоронить, — разумно рассуждал Рокко, — то нас там вместе с ним похоронят. А здесь мы в безопасности. Почти.
— Ох, и сложная у вас жизнь, у бандитов, — вздохнул священник, приступая к обряду.
После чего все выпили, и отец Чезаре, получив причитающуюся плату, отправился восвояси. А Буратино и Рокко отправились к дону.
Глава 16
Снова дон
Разговор вышел короткий. Пиноккио рассказал вкратце, что произошло, и в конце резюмировал:
— Они первые пролили кровь, мы просим вашей помощи, дон.
Дон помолчал немного, пожевав губами, как бы всё взвешивая, его лицо не выражало практически ничего.
Сердца Буратино и Рокко замерли в ожидании ответа, и не напрасно, ведь этот человек, шевеливший губами, во многом сейчас решал их судьбу.