— Видишь швайку? Если тебе трёх сольдо мало, гад, я тебя ещё этой швайкой и побрею бесплатно.
— Ну, в порт так в порт, — согласился извозчик, и они поехали.
А Гопак спокойно развалился на сиденье, закурил и, немного подождав, начал:
— Слышь, борода, а не ты ли двоих господ из «Англетера» забирал?
— Может, и я, а может, и не я, — отвечал недовольный кучер.
— А ты вспомни, борода, вспомни. Два синьора, один — как граф, другой — вылитый душегуб, чисто обезьяна.
— А по мне, так все клиенты обезьяны, — философски заметил извозчик,
— бестолковость одна от них и жадные, сволочи. И вот везу его и думаю, какой приличный синьор, а он, морда, выскочит у проходняка и юрк туда, и ау — прощай, пишите письма. Обезьяна, более не скажешь.
— Борода, я тебя за что спрашиваю. Я тебя спрашиваю за двух синьоров с «Англетера», а про обезьян, что прыгают в проходняки, я не интересовался. Ты что, балда, не можешь ответить по-людски, забирал ты сегодня двух господ с «Англетера» или нет?
— Ну, пусть и забирал, что же с того, работа у меня такая, синьоров разных с «Англетера» забирать. А то, если я не буду синьоров с «Англетера» забирать, кто мою бабу кормить будет? Ты, что ли?
— Ой, дурень, — обозлился Джанфранко. — Куда синьоров возил, помнишь?
— Ну так, может быть, и помню куда.
— Ну, и куда?
— А может, и не помню. Что же мне, за всеми помнить. Ежели за всеми помнить, помнилка отвалится. — Джанфранко хотел было уже врезать ему по форменному кучерскому цилиндру, но тот, видимо, почувствовав это, продолжил: — За склады угольные возил их, там их ещё один мужик поджидал.
— И что?
— Да ничего. Сказали ждать час, за час и заплатили. А я прождал полтора.
— А они где были?
— Да по кустам лазили. Вылезли, сказали: «Поехали обратно». Вот и всё.
Большего Джанфранко узнать не удалось, но от этого кучера он узнал очень важную вещь: приезжие синьоры провели полтора часа в кустах рядом с винным заводом банды. Это настораживало. Информация оказалась очень ценной, Буратино похвалил Джанфранко и задумчиво добавил:
— Известно, каких жуков они тут искали?
— И каких же? — спросил Рокко. — Майских, что ли? Но Буратино ему не ответил на вопрос и сказал:
— С ними нужно решать незамедлительно.
И пацаны сели разрабатывать план. План был прост, но должен был сработать.
Над городом висела ночь, тёмная и тихая. Даже самые отъявленные гуляки из ресторана гостиницы уже разъехались, прислуга дремала, постояльцы успокоились. А участники операции — Джанфранко, Буратино и Рокко — заняли свои места. Джанфранко сидел с винтовкой на каланче, Рокко, в коляске муниципального извозчика и одетый под него, дремал якобы рядом с парадным входом в гостиницу. А Буратино в коляске одноглазого Рома в одном тёмном переулочке неподалёку. Все были готовы и вооружены. Все ждали сигнала. И дождались. На ратуше ударили часы, пробили три. Это и был условный сигнал.
Гопак осенил себя крестным знамением и взял винтовку. Реальной цели у него не было, но, согласно плану, она ему была и не нужна. Он должен был просто расстрелять окна того самого номера, где остановился Мацотта. Поэтому он долго не целился. Джанфранко выстрелил в полузашторенное окно. Выстрел вышел просто оглушительным. Посыпались стёкла, Гопак быстро передёрнул затвор и быстро выстрелил в следующее окно, потом в следующее. И ещё два раза, пока не расстрелял всю обойму. После этого он бросил винтовку и стал быстро спускаться по лестнице, чтобы присоединиться к Буратино.
Рокко, услышав выстрелы и звон разбитого стекла, приготовился. Он видел, как оживает потревоженное здание, как в номерах загорается свет, как засуетилась дремавшая прислуга. Из гостиницы стали доноситься крики, а Рокко ждал. Расчёт был верным: Мацотта и его спутник не станут дожидаться появления полиции, ведь полицейские начнут спрашивать: «А кто вы, собственно, господа, такие? И почему это по ночам вам стреляют в окна?».
И вот минуты через три из гостиницы вышел здоровенный мужик и стал оглядывать окрестности. Убедившись, что кроме извозчика, он же Рокко Чеснок, вокруг никого нет, мужик крикнул:
— Эй, шляпа, кати сюда.
Рокко подкатил к самому подъезду и остановился. Здоровый мужик сел в коляску, и тут же из дверей гостиницы вышел прилично одетый синьор. Он тоже молча сел в коляску.
— Куда изволите? — как можно вежливее осведомился Чеснок.
— К портовому вокзалу, — сказал синьор в котелке, — и побыстрее.
Они двинулись. Рокко хлестал коня, и тот вёз седоков туда, где их ждали Буратино с Джанфранко. И вдруг сильная рука легла ему на шею и сдавила её до боли. И один из седоков, скорее всего это был Мацотта, зашептал Чесноку в ухо: