— Это ты ляпнул, не подумав, — не согласился Пепе. — У Томазо охраны человек двадцать, а нас всего шестеро. А тех, кто стрелять умеет хоть чуть- чуть, и вовсе пятеро.
— Это ты на что намекаешь? — надулся Чесок. — Что я стрелять не умею?
— Я намекаю, что перебьют нас всех. Вот и вся недолга. — отвечал Альварес.
— А если сидеть будем и дожидаться у моря погоды, всё одно, перебьют, — не сдавался Рокко. — А то хоть и их похлопаем мальца.
— Короче, — вмешался в разговор Буратино, — вижу, парни, что реального плана действий у вас нет.
— Нету, — сказал Гопак.
— Нету, — подтвердил Пепе.
— Тогда предложу свой, — произнёс Буратино. — Он сложен и потребует от нас некоторых усилий. Мало того, он не гарантирует стопроцентного эффекта. Но, на мой взгляд, это единственно реальный план.
— Ну, так говори, — нетерпеливо произнёс Рокко.
— Мы его взорвём, — сказал Пиноккио.
— Ну да? Точно! Вот здорово, у нас же гранаты есть! Ты, Буратино, голова! — обрадовался Рокко. — Молодец! И не нужен мне никто в помощники, я его, гада, сам подвзорву. Подберусь поближе и как жахну по его хитрой рыбацкой морде гранатой!
— Боюсь, что так близко тебе подобраться не дадут, друг, Рокко, — трезво сказал Буратино. — Так что повременим с жаханьем по рыбацким мордам. Мы взорвём его баркас, когда он попытается выйти в море.
— А как? — спросил Пепе. — Как же мы к нему подберёмся? Разве что туман будет.
— Туман нам не нужен, хотя желателен. Ночью кто-нибудь подплывает тихонько (!) к баркасу Томазо и привязывает к рулевой планке проволокой динамит. Сам динамит, понятное дело, не взорвётся. Для этого к нему, тоже проволокой, привязывается граната. В свою очередь, к фиксирующему взрыватель концу гранаты привязывается длинный, метров двадцать, шёлковый шнур, который, в свою очередь, крепится к камню на дне или к свае мостушки, у которой стоит баркас. Утром Томазо, как обычно, выходит в море на своём любимом баркасе, чтобы половить рыбы. Отплывает этот самый баркас на двадцать метров от берега, и шнур выдёргивает кольцо. И всё, лови рыбку, друг Томазо.
Пацаны молчали. У них не было слов, чтобы прокомментировать такую изобретательность своего вождя. Но слов и не нужно было, вождь всё читал на их лицах.
— Молодец ты, Буратино, — после долгой паузы произнёс Пепе Альварес, — надо же такое придумать. Сразу видно, человек в школе учится. Я своего дуралея обязательно в школу отдам, а то пропадёт неучем, даже и взорвать толком никого не сможет.
— А главное, — продолжал Буратино, стараясь не краснеть от похвалы, — мы будем ни при чём. А Томазо Рыбак на морской мине взорвался. Сколько их в море с прошлой войны плавает, вот одна и приплыла.
— Правильно, — сказал Пепе, — я сам один раз такую видел после шторма. Только вот как динамит подложить под его баркас.
— Не знаю, — ответил Буратино, — полагаю, что этот вопрос к тебе, ведь ты у нас лучше всех плаваешь.
— Это верно, — согласился Альварес, но было видно, что ему не очень- то улыбается такое дельце. — Мне ещё два человека потребуются, пока я буду плавать и всё устанавливать, один должен меня в баркасе ждать на вёслах, а другой со мной, помогать.
— Пацаны, — честно признался Гопак, — я воды малость того… Не люблю я воду, холодная она.
— Ага, — сказал Рокко, — что ты воду не любишь, можешь о том и не говорить, это по твоей шее видно. А с Пепе поплыву я, а Серджо возьмём на вёсла. Пойдёшь, Серджо?
— Оно чего же, конечно пойду, мне грести не обломно.
На этом состав диверсионной группы был утверждён, и Пиноккио занялся инструктажем и производством бомбы.
Глава 20
Последняя точка
Кучер и по совместительству телохранитель Бареры спрыгнул с козел и довольно бесцеремонно оттолкнул пьяного шахтёра, загораживающего проход в один из самых грязных портовых кабаков. Барера вошёл внутрь и остановился, он поморщился от копоти и вони, царившей в помещении. Бандит быстро огляделся и пошёл вдоль столов, не обращая внимания не неодобрительный взгляд официанта, он по-хозяйски пошёл в подсобное помещение и остановился перед двумя крепкими ребятами, что охраняли дверь в одну из комнат.
— Диего у себя? — спросил у них Барера.
— Да, синьор Барера. Проходите, — сказал один из молодцов, открывая дверь.
Барера вошёл в чистенькую и светлую комнату, где за обеденным столом сидел Фиксатый. Они молча поздоровались, и Фиксатый предложил: