Пухлые алые губы оказались такими приятными для поцелуев: коротких и нерасторопных, быстрых и медлительных, в прелюдии и во время. Прикасаясь к густым волосам, поглаживая пухлую бледную щеку, растворяясь а почти незнакомой красотке он диву давался: как не замечал её раньше? Неужели по городу просто так гуляла ослепительной красоты девочка и умудрялась обходить стороной его внимание? Да это бред! Безумие! Ни одна красотка ещё не обманула внимательный взгляд Андрея (хоть и этот факт не доказан научно).
Лицо парня смягчилось, когда девчонка ненароком пощекотала его ступню пальцами ног. Парень ухмыльнулся, прильнув к ней ближе.
Одеяло скомкалось в мятый ком на краю кровати, потягиваясь к крепко сплетённым ногам. Как инь и янь, их связанные в морской узел ноги создавали настоящий контраст. Бледность аккуратных ступней Насти и его жилистые волосатые икры.
И время бежало так быстро.
Стрелки точно спешили. Казалось секунды стали отбивать в три раза быстрые, казалось они лежат так от силы минуты три, а прошёл почти час.
Когда с шумом отворилась парадная калитка, украшенная кованым плюющем, обвивающим её точь-в-точь как настоящий, парочка даже и не шелохнулась. Лежали недвижимо – её пылающая голова на его груди, его крепкая рука на её бёдрах. Послышался скрип деревянной лестницы.
«Декоративные деревянные лестницы – пышные, широкие, полумесяцем огибающие стену – это, безусловно, прекрасно. Но прекрасно, блин, когда они не скрипят при каждом шаге стоном десятков находящихся на пороге первой сотни лет дедов» – думал Андрей, продолжая игнорировать посторонние звуки. Но проигнорировать звонкий и тягучий как липовый мёд голос никак нельзя:
– Андрюша, я дома – когда Надин говорила, её голос заполнял все длинные запутанные коридоры и пафосные заставленные статуями холлы. Её слышали двуличные горничные, подслушивающие каждый разговор семейства, и засыпающие в тесных коморах, пахнущих заказным «мисо-супом» за пятьдесят центов, равнодушные охранники. И не только голос Надин способен был быть сразу везде: она такой человек по натуре. Где-то свежая новость? Надин узнает её из уст разных источников за рекордно короткое время. У владельца соседнего завода новый партнёр по бизнесу? Да мы знаем, ведь Надин уже там! Возможно именно это качество и устроило женщину под бочком миллионера.
Хотя, счастье это или нет, стоит ещё подумать.
– О нет! – испуганно вскрикнул он и вскочил с кровати. Карие глаза, наконец, утратили печаль и тоску, но на их замену пришло лютое беспокойство. Зрачки маятниками бегали по комнате, выискивая одежду – Какого хрена она пришла так рано? – «рано» в данном случае определение не совсем корректное. На часах «ролекс», стоивших более двадцати тысяч евро (молодёжная коллекция 2017 года) и лежащих на деревянной тумбе у кровати застыло время: 22:30.
– Это твоя мама? – срываясь на визг вскрикнула Настя. Картина маслом: в глазах у не прошенного гостя испуг. Она натягивает одеяло на грудь и в панике смотрит на ищущего халат голого парня. Точно фото к мему про любовницу.
– Не ори! – грубо обрывает Андрей, накидывая белоснежный халат «Versace” – Срочно одевайся!
Шаги становились ближе и ближе, Андрею казалось будто он учуял запах парфюма матери – масляный ниш, одурманивающий и пьянящий.
До двери осталось всего несколько шагов. Каждодневная будничная церемония – зайти в комнату к сыну и поинтересоваться его жизнью. Напортачит, истопчет репутацию семьи, превратив её в мокрое место – не имеет значение. Это вошло в привычку, и как бы Андрей не провинился Надин аккуратно постучится и спросит: «сынок, у тебя всё хорошо».
Иногда это даже повышало настроение. Порой среди немых недвижимых статуй, декоративных рыцарских доспехов, мраморных стен, кованых растений Надин чувствовала себя мелким, никому не нужным отшельником, оторванным от мира. Муж иногда вёл себя, будто бы последних двадцати лет их семейной жизни вовсе и не существовала. Заходил в столовую после тяжёлого рабочего дня в своём напыщенном выглаженном смокинге, плюхался на мягкий стул и окидывал её настолько холодным взглядом, будто вовсе не узнавая что за женщина стоит посреди его особняка и что она хочет.
Цедил сквозь зубы «скотиш», кривился, и даже словечка не произносил. А Надин усаживалась на соседний стул, скрестив руки на груди, в дизайнерском домашнем костюме, купленном в миланском «corso como”, и в миг самым несчастным и одиноким человеком вселенной становилась. Среди мрачных холодных стен, никому не нужная и забытая. Все эти льстивые подруги лишь ненужные пиявки, отлипающие в момент твоей слабости – в этом она раз убедилась. Помимо мужа, сына и гигантского, размером с приличных размеров Словацкую деревню, особняка она ничего не имела. Имела конечно гардероб, больше в четыре раза чем квартира современной среднестатистической женщины. Имела несколько машин, “bmw” перламутрового цвета жемчужины и девичий низкий «Maserati”, до смешного неудобных и не практичный. Имела штаб прислуги в распоряжении, четыре коня в стойле, серебряный сервиз за сто тысяч долларов и колье больше чем за миллион (а что, кто-то запрещал с жиру бесится?). Но в такие моменты одиночества никакое тяжёлое колье не спасало, связывающая с остальным мирам тонкая нить окончательно рвалась, и она падала в тьму, вглубь своих мыслей, переживаний и волнений. Никто её не любил, никто не считал нужной, она одна посреди заставленного безумно дорогой мебелью поместья.