В этом всём был виноват лишь один человек. Мелкая гадкая дрянь, которая не пойми откуда взялась в жизни Майкла, пытаясь всунуть свой длинный нос в каждую щель. Он пожалеет о том дне, когда взял на себя роль грёбанного Шерлока Холмса, подумав что сможет помешать ему. Он проклянёт этот день, в слезах прося о помощи и пощаде, наблюдая за тем как Майл живьём достанет из него кишки. О да, Влад умрёт в адских муках. Он позаботится о том, чтобы гнида, из-за которой его сквот полностью сгорел, умерла не быстро и безболезненно, а ощущая каждый порез, каждый отрезанный палец, который Майкл острым ножом срежет с его тонких мерзких рук. Он будет страдать, как страдали все кто погибли этой ночью.
Майкл рассмеялся, наблюдая за тем как догорает здание старой игрушечной фабрики. Он представил себе выражение лица Влада, который выплёвывая последнии капли крови из организма будет смотреть ему в глаза, надеясь на пощаду. Но о никаком помиловании не могло быть и речи. Он разбросает каждую часть расчлененного тела по всему лесу, чтобы шокированные полисмены собирали его по частям как конструктор Лего. Он изуродует смазливое лицо так, что его родная мать не узнает в морге на опознании.
Достав огромный кухонный нож из широкого кармана спортивных штанов, Майкл ласково провёл пальцем по тонкому лезвию оружия.
Сквозь звуки горящего огня до ушей долетели голоса. Подростковые голоса. Где-то недалеко от него говорил человек, план убийства которого будоражил фантазию Майкла, сразу же заставляя улыбаться. Этой ночью Влад и все кто ему дорог незамедлительно сдохнут.
Майкл взглянул направо, смеясь осмотрев толстый пенёк, из которого торчал огромный топор.
– Ночь только начинается – довольно сам себе сказал Майкл, подойдя к пеньку и схватившись за рукоятку.
Я дал Ярославу полностью повиснуть на себе, облокотившись на меня всем весом спортивного баскетболиста. Он обхватил меня рукой, которую вроде бы не затронул твёрдый капот белого Мустанга, уверенно ковыляя по узкой тропе к нашему спасению. Это точно конец. Ночь закончена. Наше спасение стояло где-то в четырехстах метрах от нас, ожидая в старом авто.
Мы вдвоём, проникнувшись наивной надеждой не торопясь ковыляли по ночному лесу, оставив позади яркий свет огня сквота.
Смотря вниз, на вывернутую ногу Ярослава, которая недвижимым грузом, словно старая тряпка, тащилась по пыльной тропе, я увидел на своей кофте и штанах алые брызги крови. Скорее всего, это была кровь моего напарника. Меня передернуло. Казалось, человек для которого кровь подростка была каждодневной рутиной должен реагировать на неё как на должное. Но я не привык. Кровь до сих пор вызывала у меня устойчивое чувство омерзения.
– Я чувствую себя персонажем Фореста Гампа – засмеялся Ярослав, отпустив дикий страх который нависал над нами всё это время – Ну, помнишь тот момент на войне.
Я улыбнулся
– Когда выйдем откроем свой ресторан с креветками.
Вдруг, из мрака нависшего под густой листвой, где нелепо ковыляли мы, резко выбежал знакомый мне парень. Мы вдвоём, казалось бы, спортивные члены баскетбольной команды вздрогнули от неожиданности, когда он вылетев из-за угла подошёл к нам вплотную.
Эдуард. Самый нетипичный гопник, больше похожий на смазливую модель из каталога Calvin Klein за осень. Его глаза в панике бегали, а сам он был в таком же полном ужасе, что и мы. Непонимание того, что происходит вокруг – вот что отчетливо можно прочитать в серых больших глазах парня.
Увидев жалкий вид Ярослава, можно было подумать что он сейчас всхлипнет и расплачется.
Безмолвно друзья смотрели друг другу в глаза, будто не зная с чего начать разговор. Я боялся нарушать это молчание, сквозь которое можно было услышать только тяжёлое дыхание моего напарника, вызванное переломом рёбер.
Ярослав уверенно отодвинулся от меня, встав на сломанную ногу. Я аж скривился, увидев как он облокотился на вывернутую ступню.
– Я так волновался – задыхающимся голосом оборвал Эдуард, после чего быстро придвинувшись к лицу моего напарника, уверенно схватив его за щеку страстно поцеловал. Да-да-да, вы всё правильно прочли. Я тоже не мог понять что происходит, в ступоре смотря на то, как мой друг страстно целует местного гопника. Обняв друг друга, они не прекращали целоваться где-то минуту.
Хоть и на этот раз я не считал.
Возможно, это самое неловкое чувство когда друг, с которым ты достаточно близко общался, переодевался у него на глазах и мылся в душе, оказывается геем. Да что скрывать, это паршивое чувство. Я не знал что говорить, рассматривая с каким наслаждением Эдуард смотрит в его глаза.
Ну конечно же! Как я и раньше не догадался? Это же было очевидно. Их секретные разговоры в столовой, которым я не уделил должного внимания. Как он благородно нас скрыл от своих друзей, рискуя собственной шкурой. Даже сам Ярослав: ну какой натурал сможет так умело раскрасить волосы в разные цвета? Из меня хреновый психолог.