Пережить аварию, даже после всего что выпало на мой путь этой ночью – страшно. Последним воспоминанием была моя же кровь, капавшая на разбитое окно.
Я лежал, не в силах пошевелится, беспомощно проводя взгляд на водителя и его парня. Они не двигались. Судя по всему, сейчас и моим последним движением станет стряхивание с себя осколков.
Майкл победил. Последняя надежда на спасение разбита в хлам. А вместе с ней, был разбит и я. Закрыв глаза, я провалился в глубокую тьму, сквозь которую прорывалась лишь резкая боль в спине. Ночь окончена. Как и моя короткая жизнь. И даже не хватит сил чтобы завершить её задумчивым монологом. Не осталось слёз – все выплаканы. Я устал от этого. От этой нескончаемой пытки, трагично завершившейся для всех нас.
– Тебя что-то тревожит – уверенно бросил Валентин, смотря на отражение неотразимой подруги в зеркале – Это видно по тебе. Ты даже боишься взглянуть в мои глаза, пугливо отводя взгляд.
– Тебе кажется – равнодушно ответила Каролина, рассматривая отражение. В голосе заметно еле уловимое дребезжание. Похоже, она плохой лжец.
– Нам нужно поговорить – Валентин подходил к ней всё ближе и ближе, и почувствовав это, по коже Каролины пробежал лёгкий мороз. Тревога. Да, это была чистая тревога.
– Говори – она пыталась не выдать неуверенное состояние.
– Моя история – начал он – Я знаю, ты в полном шоке от неё. Я вижу, как с каждым днём после того вечера на парковке супермаркета ты безостановочно отдаляешься от меня, уплывая всё дальше и дальше. Ты будто специально меня избегаешь.
Каролина старалась не встречаться глазами с собеседником растеряно их отводя. Она чересчур погрузилась в эти глаза. Она жила там. Окуналась в них со своей яркой светлой головой, когда видела парня перед собой. Мечтала о них, когда он отходил. Видела во снах, когда спала… Ох уж эти сны. Только они ей прямым текстом, как самые настоящие школьные сучки вроде Алины, могли высказать настоящую правду в лицо, без угрызений совести. Эта правда заключалась в том, что ей нравилось когда она ощущает страх. Когда она переживает волнение. А также, похоже ей нравилось кое-что другое… Нет, это чересчур безумно чтобы говорить вслух. Об этом даже думать стыдно.
– Ты должна знать, я никогда не причиню тебе боль, клянусь. Доверься мне – он ласково положил грубую руку на тонкое плечо. Каролина вздрогнула. Она представила, что могли сделать эти руки, что им мог надиктовать настоящий психопат. Ей стало чертовски холодно. И даже милый хлопковый домашний костюм не спасал положения.
– Сколько людей пострадали?
– Что? – Валентин сделал вид будто не расслышал, хотя он прекрасно понял каждое слово
– Говори: сколько людей ты убил? – настойчиво повторила она.
– Только тот мужчина, который хотел причинить мне боль. Клянусь, только он. Если бы я его не остановил, этот ублюдок душил бы меня до последнего дыхания – Каролина наконец обернулась, уверенно взглянув в эти огромные глаза – Он первый и последний. Если мне хочется, это не значит что я делаю. Я держу себя в руках, не выпуская ни на минуту.
Серийный убийца… Хах, может быть после той истории она превратилась в маразматичку, навязавшей себе полнейшую ложь в которую сама же и поверила? Одно убийство не делает из её парня маньяка, это уж точно.
«Ахахах, та самая малышка Кэр – в голове Валентина опять говорил тот мерзкий сумасшедший голос, любящий безумно смеяться после каждого предложения. Иногда, он мог не выходить на связь целый месяц, а иногда не затыкаться, без умолку говоря каждый день. На уроках, с друзьями, в магазине… Он мог застать его везде, приправляя жизнь парня едкими циничными комментариями. Он был свидетелем в голове Валентина. Не более чем. По крайней мере, он так считал. Просто мерзкий саркастичный циник застрял в его голове, наблюдая за жизнью. Это была не полноценная вторая личность. Нет, он не сумасшедший. Тут и намёка не было на никакой синдром множественной личности или что-то вроде этого – Её густые светлые волосы… Я знаю, ты бы хотел в них вцепится рукой, услышав жалобный женский стон, вырвавшейся из её губ»
Нет, только не сейчас– умолял про себя Валентин, пытаясь не сбиваться с диалога.
«Просто вонзись ей руками в шею, перекрой дыхание, это легко, зато сколько удовольствия…»
Заткнись! Заткнись! Заткнись! Внутренний монолог не помогал.