День ощутимо прибавлялся. Антонина любила рано поутру садиться у окна в самой большой комнате и смотреть, как светлеет восток, а порой, если нет облаков, показывается солнце. Вместе с природными изменениями что-то существенное менялось в душе. Антонина чувствовала в себе большую уверенность, иной раз даже задумывалась о будущем. Может, стоит поступить в медицинское училище и получить хотя бы среднее медицинское образование? Или мечтала родить сына от Роберта. Чтобы он вырос настоящим человеком, знал бы родной эскимосский, чукотский, русский и английский языки. Сама-то она лишь по-русски может свободно разговаривать, да запомнила несколько обиходных английских выражений.
Потом Антонина бежала на работу в больницу.
В тот день она по дороге завернула в районный узел связи. Начальник обещал поставить телефон, да что-то все тянул. Анна, жена Владимира Чейвуна, работавшая на узле связи, объясняла эту задержку обрывом телефонных сетей. Снесли три обветшавших двухэтажных деревянных дома, которые в начале семидесятых считались самым комфортабельным жильем. Оказалось, вместе с домами снесли телефонные линии, и теперь сам начальник связи пытался восстановить соединения. Придется с телефоном подождать и разговаривать с Робертом из кабинета главного врача.
Антонина возвращалась с работы уже в ранних сумерках. Под тонким слоем свежевыпавшего снега хрустели льдинки, оставшиеся от недавней оттепели. Конечно, до настоящего лета еще далеко, но природа явно настраивалась на весну, а если постоять на солнце в яркий, безоблачный день, можно почувствовать щекой тепло.
Окна новой квартиры светились. Неужели она забыла выключить свет? Скорее всего, так. Но почему сразу во всех комнатах? Может, Роберт вернулся? Но он только что звонил из Анкориджа и раньше чем через месяц не собирался приезжать. Может, соседка Анна? Но у нее ключей нет. Хотя, чтобы открыть квартиру, их и не требовалось: посильнее нажать на древесностружечное полотно двери, и оно послушно отходило в сторону.
Сердце тревожно забилось, и ноги сами по себе побежали. Сапоги скользили, раза два Антонина едва не упала. Не переводя дыхания, она буквально взлетела на свой этаж и остановилась перед дверью.
В квартире играла музыка. Кто-то включил магнитофон, первый подарок Роберта Карпентера. Пела Оливия Ньютон-Джонс, одна из самых любимых певиц Антонины. Неужели это Роберт? Она слышала на работе, вроде был борт из Анадыря. Но, поскольку она никого не ждала, то особенно и не интересовалась.
Теперь Антонина была уверена, что это Роберт: он решил сделать ей сюрприз.
Увидев возникшего перед ней мужчину, она чуть не лишилась чувств и, чтобы не упасть, ухватилась за стену, благо прихожая была крохотная.
Это был ее последний законный муж, слесарь атомной электростанции в Билибино. Николай Зотов был навеселе и широко ухмылялся, блестя золотым зубом под верхней губой.
— Что, не ожидала! Думала, что это твой американец прибыл? Ну, проходи, проходи, милая… Однако тебя не узнать. Настоящая красавица! Американская штучка!
Зотов слегка покачивался, пружиня ногами. Когда-то именно это телодвижение уверенного в собственной силе и в своей физической неотразимости мужчины пленило эскимосскую девчонку, и ей тогда показалось, что она встретила настоящего тангитана, о котором грезила, читая любовные стихи.
— Зачем ты приехал? — со стоном выдавила из себя Антонина.
— Как — зачем? — притворно удивился Зотов. — К своей жене приехал, к законной супруге. Довольно нам жить врозь, надо вить свое гнездышко. Тем более вижу, что оно почти уже готово.
Зотов красноречиво повел руками вокруг себя.
— У меня есть несколько идей. Первая — если уж очень тебе не хочется покидать родную Чукотку, можем и здесь пожить. Хотя, перспектив не вижу. Правда, есть одна сумасшедшая мысль, но кто знает, может, что-то и получится. Покончили ведь с коммунистической партией. Я имею в виду продажу Чукотки Америке. Курилы уже почти что согласны отдать Японии. Станем оба американцами. Тем более опыт у тебя есть. Или продадим эту квартиру и махнем на материк, в мою родную Вологду.
— Квартира не моя, — выдавила из себя Антонина.
Она все не могла поверить, что все это происходит наяву. Было похоже на пьяный бред, состояние на грани выхода из полного забвения в сознание, когда начинает мерещиться всякая чертовщина.
— Ну, ладно уж, — Зотов придвинулся к Антонине, пытаясь ее приласкать. — Уже успел разузнать: квартира оформлена на тебя. А по нашему закону это считается совместно нажитым имуществом.