А вот собственно и она, ушедшая первая, вернувшаяся последней, как и положено настоящей дроу.
— Ну что? Нашла кого-нибудь?
— У-у. Только грибы. — ответила она, отрицательно качая головой.
— Грибы стрелять не умеют… — протянул я, задумавшись, и обратился к своей жене — Саар, а ты не желаешь размяться?
Девушка взглянула на меня непонимающе, а я растянулся в коварной улыбке.
Под перекрытием Лансерота и его щита, мы вышли наверх замковой стены к одной из бойниц. Я осмотрел открывшийся мне город, прикинул, где мог бы прятаться я, будь я тем самым долбаным соленым магом, желающим убить барона. Рассчитал примерный угол обзора и траекторию полета, согласно описанию Грихарта и прочих воинов, описавших до последней мелочи, как меня убивали, превращая в решето. По-моему некоторым из них это описание доставило незабываемое удовольствие и экстаз — ведь я то выжил! Пусть и благодаря жене и её магии. Как ни странно, для них это всё означает затаенную надежду на спасение, случись с ними подобное.
Даже если мы не станем возвращать их из мёртвых в случае смерти, невелики шишки, есть надежда. И даже без надежды на спасение от смерти, есть надежда на спасение от инвалидства, с отрубленной рукой, или сломанным хребтом. Да блин! Даже вылеченный зуб, прекративший ныть, и то счастье! Я уж не говорю о ране в пол лица.
Прикинул расстояние возможного своего побега… стратегического отступления. Это все конечно на пальцах — снаряды могли лететь и по дуге, и вообще по кругу или спирали. Да как угодно! Но примерно — детали тут не важны. Прикинул, примерился…
— Саара, ведёшь дом с крышей трех цветов? — сказал я, отойдя от бойницы и уступая место девушке.
— Ага. — сказала она, выглянув в проем.
— Жахни туда хорошенько!
— Маны нет. — развела она руками.
— Тфу, блин.
— Я ж все на тебя слила! — чуть не рассердилась она.
— Ну пойдем к замковому накопителю, заодно щит немного перенастрою.
Пошли, зарядились, настроили. Саара вновь пришла к обзорной площадке на город. Только на этот раз не к бойнице, а напротив, понтовской, чтоб блин все видели. Возможно, я поступил так глупо — так все перестанут считать её серой мышкой, и не брать в расчет, но уж больно хотелось понтанутся — смотрите какая у меня жена крутая! Да и девушке тоже выпендрится охота. Да и поздно уже что-то менять, она уже и платье «белая ведьма» на себя напялила, и на площадку вышла.
И вот стоит она такая, возвышаясь над всем градом. Белое платье развевается на ветру. Не, не свадебное, просто чисто белое платье, даже без рисунка, но с легкой «анимацией присутствия» белого фона. Белые волосы развеваются на ветру вслед платью, короткой, но пышной шевелюрой. Белая кожа, белесым загаром смерти ни сколько не сливается с первыми двумя, скорее еще более выделяя — смерть воплоти. Белые большие глаза, обрамленные пусть и скромными, но милыми ресничками, смотрят куда-то вдаль — ну это я уже додумываю, с моего ракурса мне виден только её прекрасный зад.
Два снаряда соли врезались в щит и рассыпались миллионами осколков. Ну и еще парочка, мы вновь не смогли отследить нападавшего, но это уже и не важно. Скоро многое не будет важным для тех, кто в городе. Я сомневаюсь, что у стрелка прям уж очень большой запас силы, иначе бы он убил бы нас давно, так что… мы его как минимум заденем, а там посмотрим.
Саара протягивает руку вдаль, ладонью кверху, медленно перебирает пальчиками в воздухе, переворачивая, и что-то шепчет. «Прости-прощай» — услышал я на русском, что для прочих воинов было сродни латыни или языку папуасов урчук-чука, то есть — неизвестный, непонятный, язык. И опускает руку.
В этот точно рассчитанный момент, на домик с трехцветной кровлей снисходить столб черного света… или скорее там просто наступает ночь, средь бела дня. Ветер, дувший с города, в момент меняет свое направление, устремляясь вглубь него, по земле тут же начинает ползти волна мороза. Стремительно перескакивая с дома на дом, с улицы на улицу, проходя здания насквозь и проступая на окнах причудливым узором. Повеяло холодом, и волна льда обхлеснув, замок со всех сторон, устремилась дальше, замораживая все на своем пути.