Ещё до того, как он успел завершить движение, раздался жуткий, мясистый треск. Полуэльф отпустил лодыжку и завершил кувырок, позволяя манёвру поглотить его скорость всего через три вращения. Вскочив с руками наготове, он увидел косматого вожака на спине, одна нога вывернута в сторону под неестественным углом. Вожак продолжал кричать, но это был уже не вызов.
Оставшиеся гоблины, состоящие целиком из меньших зелёных тварей, резко остановились. Они посмотрели на своего предводителя, потом на Рейдона. Монах смерил их взглядом, зная, что может запугать гоблинское отребье уверенным видом. Зелёная кожа гоблинов как будто натянулась, замерцала и посветлела перед его взглядом — до тех пор, пока не стала синей. Не только кожа, но их снаряжение, земля, на которой они стояли, и всё остальное.
У него что, галлюцинации?
Неуверенность гоблинов превратилась в смятение. Они взволнованно тыкали пальцами и кричали на своём примитивном языке. Рейдон наклонил голову. Он не понимал их речь, как и того, почему гоблины указывают не на него.
Рейдон сместился так, чтобы встать лицом к рассвету.
Странное холодное солнце пропало. Вместо этого горизонт пылал.
Синим огнём.
Из-за края горизонта поднимался столб лазурного пламени с густым венцом, как будто намереваясь пронзить сам небесный свод. Корона бушующего пламени казалась расплавленным сапфиром и оставляла за собой огненную гибель.
Рейдон вместе с остальными вытаращил глаза, утратив сосредоточенность при виде апокалиптического зрелища.
Может быть, это нападение демонов? Или чудовища, за которыми он охотился — пожиратели разума, аболеты, созерцатели, похитители кожи, и другие жуткие и бесформенные орды — наконец объединили усилия, чтобы найти и убить его? Он потянулся к амулету. Руки дрожали от необычной спешки.
Нет. Амулет был таким же, как и вчера. Камень оставался тёплым, а изображение — цветным. Это спокойствие указывало, что аберрации не несут ответственности за чудовищный пейзаж на горизонте. Перед лицом самой невероятной демонстрации разрушения, что когда-либо видел Рейдон, это не слишком утешало.
Рейдон позволил амулету упасть обратно на грудь, и когда он посмотрел на юг, с губ монаха сорвался стон. Второй огненный столб полз по неровным краям Орсронских гор, представляясь мелким из-за большого расстояния. Происходящее затрагивало не только побережье Дракона.
Кожевница ступила вбок, фыркая. Некоторые из гоблинов бросились к кромке Галтмера, но большая часть застыла на месте, скованная страхом — так же, как и охрана каравана. В безмолвном непонимании они все таращились на хаос на востоке.
Мерцающая стена потревоженного воздуха промчалась из-за горизонта через равнину в их строну. Вместе с этой стеной бежал синий огонь. Насколько Рейдону хватало глаз, стена простиралась на юг и на север, и поднималась вверх на многие мили за пределами его осознания.
Дикие создания пытались обогнать надвигающуюся волну пламени; скачущие кролики, несущиеся олени и одинокий волк, ускоривший бег в отчаянной попытке спастись. Никто не мог обогнать смерть. Надвигающаяся стена навалилась на них, спалив каждого дотла.
В нарастающей панике бандиты и караванщики завопили в унисон. Толкаясь, царапаясь, крича, они повернули на запад, бросившись бежать. Некоторые падали от ужаса, лишь для того, чтобы быть затоптанными товарищами.
Рейдон почувствовал, как его тоже охватывает паника, но он сдержался, мысленно отыскав свой утраченный фокус. Если конец был неизбежен, он не хотел погибнуть, потеряв самоконтроль. Он пришпорил Кожевницу на запад. «Беги», шепнул он на ухо испуганной кобыле. «Беги, как никогда!»
Лошадь побежала. Она неслась вперёд, содрогаясь от усилий. Она легко обогнала гоблинов и пеших людей. Затем она промчалась мимо других всадников из каравана.
Секундой спустя надвигающийся фронт поглотил их.
Визжащий порыв воздуха выбил Рейдона из седла. Он увидел, как спотыкается и падает лошадь, но его уже пронесло мимо, закрутив в мерцающих синих потоках. Он извернулся на ветру, пытаясь повторить прыжок во время галопа, который проделал несколькими мгновениями раньше.
Голая земля начала испускать пар. Дымка помешала Рейдону рассчитать свой кувырок. Он рухнул, потеряв контроль. Что-то твёрдое ударило его в левый локоть. Удар отозвался вибрацией во всём теле, и левая рука повисла, как у безвольной куклы. Навыки монаха временно защитили его от боли, хотя на краю сознания он уже чувствовал сигналы, которых больше не мог игнорировать. После переката он замер сломанной, испытывающей боль грудой. Он остановился под укрытием крупного булыжника. Тот защитил его от сильного, как торнадо, ветра.