Тогда, что же ему предпринять? Влиятельные родственники жены не помогут, и рассчитывать на них не имело смысла, пока он не пойдет навстречу чаяниям этой женщины. Лишь так он мог получить поддержку ее родни и тем снять с себя всякую ответственность перед Запретным городом? Но разве не его долг подавить собственные чувства, ради спасения тысячи жизней? Только вот мысль, что именно на том и строился расчет жены, начисто отвергало подобную возможность.
Так в полутьме своего кабинета решал маньчжурский чиновник то ли свою судьбу, то ли судьбу Цзиньляна.
Харбин
Лиза умирала. Трясясь в пролетке по ухабистой дороге, не в силах стряхнуть болезненную вялость, она понимала, что обречена. Стоило ли обманываться тем, что просто подхватила простуду? Она кашляет всего-то второй день, а уже слаба как новорожденный кутенок и выжата словно испитый лимон. Пролетка подскочила на камне, попавшем под колесо, Лизу знатно встряхнуло, и она закашлялась. Казак Крылов, словно извиняясь, длинно выругался, кляня паскудную клячу и расхлябанный возок, а Лиза зябко повела плечами под одеждой пропахшей дезинфекцией и сулемой. Может она драматизирует и все не так плохо, а ее вялость являлась результатом бессонной ночи, которую провела перед иконой Владимирской Божьей Матери истово молясь ей. Было ли такое душевное напряжение от отчаяния и страха, или от сильнейшей потребности в божьем присутствии, только стоя на коленях под зажженной лампадкой, Лиза изнывала душой, ища сил для того чтобы выстоять перед неизбежным.
Очень хотелось жить. Но будь у нее выбор, не стала бы осторожничать, а снова пошла дорогой своей судьбы, потому что ее предназначение не просто спасать и исцелять страждущих, а пресечь щедрую жатву чумной смерти. И потому она отмаливала не столько свою молодость, сколько просила дать ей душевных сил, чтобы уйти достойно, никого не обременяя жалостью и чувством вины. А то, что ее товарищи и коллеги будут испытывать именно это, Лиза знала, помня как жестоко винила себя, когда умирали доктор Лебедева, Илюша Игнатьев, фельдшер Владимир Игнатьевич и Кузенька. И потому просила она Господа по милосердию Его вразумить ее и дать сил перенести последние мучительные минуты своей недолгой жизни. Жить оставалось три дня, а после смерти, ее тело вскроют, чтобы изучить, как боролся ее организм с дьявольской бациллой и боролся ли вообще.
Началось все с колотья в боку – первый симптом легочной чумы. Далее следовал кашель, но Лиза утешала себя тем, что просто простудилась на выездах Летучего отряда. К колотью в боку и кашлю, прибавлялась ноющая, порой нестерпимая, головная боль.
В эту ночь она думала, что станется с родными и особо с матушкой, когда ее дочь привезут на родину, в Ростовскую губернию, в цинковом гробу, а матушка даже не сможет взглянуть на свое дитя и проститься с ней, коснувшись дорогих останков. От жалости заходилось сердце, и слез было не унять. Лизе, измотанной малодушными рыданиями и душевными переживаниями, лишь под утро удалось уснуть. Похоже, перед таким нервным напряжением боль отступила, подарив ей блаженные минуты отдыха. Но его безжалостно прервал стук дверей, торопливые шаги и негромкие голоса. Преодолевая ломоту во всем теле, девушка, накинув поверх длинной ночной сорочки шаль, выбрела из комнаты в общий коридор. Так и есть, доктор и фельдшер теснясь в прихожей, разбирали калоши.
- Отчего меня не разбудили? – окликнула она товарищей хрипловатым со сна голосом.
- Тебе бы выспаться, Елизавета, неважно выглядишь. Измотана вон, будто бы и не спала вовсе, - выговорил ей доктор Семенов, близоруко щурясь на две левые галоши, что держал в руках.
- Мы все здесь измотаны, Владлен Григорьевич, - кашлянула Лиза и, сдерживая последующий приступ кашля, сдавленно спросила: - Куда вызвали на сей раз?
- Сами еще толком не знаем, - проворчал фельдшер Осипов, отбирая у доктора одну из калош и отдавая правую к его левой. – Возле театра Тифонтая на извозчичьей станции нашли тело и опять китайца.
- Выбросили? – догадалась Лиза, справляясь с головокружением.
- То-то и оно, - степенно подтвердил Владлен Григорьевич, надевая галоши поверх начищенных штиблет. - Китайцы уже давно так не безобразничают.
- Я с вами, - пробормотала Лиза.
- Вам бы отлежаться с вашей-то простудой, - запротестовал было фельдшер Осипов.