- Как есть, китайчонка стянет деньгу у Антипки и сбежит. Видел, как у шельмеца глазенки загорелись при виде монеток? – шепнул фельдшер казаку, кивнув на удаляющегося с мальчиком Антипа. – Удивительно только как извозчик этого шустрого боя сумел отловить?
- Извозчики, чай, тоже не простаки и раззявы, - степенно заметил казак. – На своем извозчьем деле всякого народу насмотрелись.
- А давай по рукам ударим на полтинник, что стянет китайчонок деньгу у Антипа! - не унимался Фролов.
- А давай!
И они, ударив по рукам, направились к карете, тогда как санитар-дезинфектор Гу Ян занял место на облучке пролетки, в которой уже сидел, напротив безучастной ко всему Лизы, недовольный доктор. Он велел Гу Яну ехать в Фудзядан, чтобы проверить фанзу под номером 53, тогда как карета с чумным телом, сопровождаемая фельдшером и казаком направилась к ближайшему пункту сжигания.
Чтобы попасть в Фуцзядан, ехать пришлось через весь город. Харбин заметно опустел. Люди, боясь самого его отравленного воздуха, редко выходили на улицу. Темные окна трехэтажных и двухэтажных домов с затаенной тревогой смотрели на повозки с наваленными на них телами, провожаемые мордороми. Обреченность чувствовалась во всем. Даже, солнце, казалось, больше не светило Харбину и всю осень стояла унылая тягостная погода. Похоронно гудели колокола на звоннице Софийского собора. Их со всех сторон тревожно подхватывали тревожные перезвоны колоколен Центральной и Успенской церкви при Харбинском кладбище, Соборной и Свято-Никольской гарнизонной церкви в Затоне. Басовито гудели колокола Свято-Иверского храма, заглушая торжественный мерный звон колокола костела святого Станислава. Доносились далеким гулом набаты Благовещенского храма на Пристани и Покрова Святой Богородицы.
Каждый поворот улицы, каждый угол дома выдавали общую подавленность и обреченность. Оцепленный военными частями и жандармерией город, стал смертельной западней для тех, кто не сумел выбраться из него вовремя. Редкие прохожие шли торопливо, не глядя ни на кого, поспешно крестясь на колокольный перезвон, испуганно почти в панике, шарахаясь от телег с телами укрытых брезентом либо мешковиной. Страх порождал агрессию, что соседствовала с апатией и смиренным ожиданием смерти.
Сначала агрессия пала на извечных разносчиков заразы – крыс, которых начали фанатично изничтожать. Когда разобрались, что чума не бубонная, а легочная, во всем обвинили китайцев, не заботящихся об элементарной санитарии. Дело попахивало самосудом, останавливала лишь боязнь заражения, потому что именно в китайских бараках чума набирала силу, что бы после выплеснуться на улицы Харбина, жестоко и без разбора выкашивая людей. Гробовым саваном накрыли город тучи, нависнув над крышами домов. И мудрено было понять день сейчас или глубокий вечер. Редко когда увидишь в окне слабый проблеск лампадки или трепетный живой свет свечи. Жизнь, чуть дыша, затаилась за плотно сдвинутыми гардинами, за глухими ставнями, да заколоченными окнами, словно боясь обратить на себя белесый взгляд беспощадного мора.
Продолжжение следует...
Фуцзядан 2
Из Нового города, не доезжая до Мостового поселка, пролетка, управляемая Гу Яном доехала до границы отчуждения, где стояло оцепление полиции и солдат. Врачей Смирнова и Верховенцеву узнали тотчас, потому задержки не было, и пролетка беспрепятственно въехала в Фуцзядан.
Улицы китайского города были завалены мусором, бытовым хламом и не погребенными трупами. Так было даже лучше, все равно мордерам приходилось бы выкапывать их, что бы сжечь. Медики проехали мимо особняка, возле которого высились штабеля пустых гробов. Гу Ян уверенно правил пролеткой, хорошо ориентируясь в здешних трущобах. Фуцзядан являлся скорее городским поселением, чем городом, состоящим из одноэтажных двухэтажных домов и грязных запутанных улочек по которым пролетка изрядно поколесила, прежде чем достигла адреса. Прохожих почти не было, жители либо все еще работали в Харбине на Пристани и в мастерских КВЖД, либо спешно покинули городок, но скорее всего большая половина населения вымерла от легочной чумы. Встретился один старик, сидевший на завалинке, беспечно куря трубку с длинным чубуком, но заметив бричку, поспешно уковылял в свою хижину.
То, что чума была легочная, подтвердилось не сразу. Первое ее заболевание в Харбине констатировали у зажиточного китайца, приехавшего со станции Маньчжурия в район Харбина Новый город. О больном случайно узнал бой доктора Можаева, а последний довел об этом до сведения главного врача города. Но едва доктор Петин из прозекторской городской больницы, прибыл на вызов, чтобы осмотреть больного, как нашел своего пациента уже мертвым. Произведя частичное вскрытие трупа, Петин бактериоскопически нашел палочки возбудителя чумы. После об этом случае никто и не вспомнил, пока в начале ноября в Фуцзядяне не началось повальное ее заболевание.