Из белого марева вышел доктор Парретт. Он выглядел ещё хуже, чем прошлой ночью. Пропитанная потом одежда прилипла к коже. Влажное лицо было покрыто мучной пылью. Тело сотрясала лихорадочная дрожь. Но Гален замер, потому что в глазах доктора Парретта сверкала убийственная ярость. А в правой руке он держал кремнёвый пистолет.
– Отпусти Салли, – сказал доктор.
Гален колебался.
Доктор Парретт поднял пистолет и приставил дуло к виску Генри. Теперь его голос звучал спокойно и размеренно.
– Немедленно. Отпусти. Салли.
– Джон. – Генри протянул руку. Словно Том и не держал его за шиворот, вынуждая болтаться в воздухе. – Это не то, что вы думаете…
Доктор Парретт покрепче прижал пистолет к его голове.
– Салли принесла мне записку Кристофера. И я знаю, кому верить.
Генри, казалось, был не менее разъярен, чем доктор Парретт. Но приказал сыну:
– Отпусти девку.
Гален без особой охоты разжал руки, и Салли мешком рухнула на пол. Доктор Парретт кивнул мне.
– Подними её.
Я подхватил Салли на руки и пронёс мимо доктора Парретта. Он прижался к стене, чтобы я мог пройти, не касаясь его. Доктор не сводил глаз с братьев.
Мельхиор, по-прежнему похожий на призрака, теперь стоял рядом с Галеном.
– Ничего не изменилось, – сказал он мне. – У вас опять только один выстрел. А потом нас останется двое.
– Я не собираюсь с вами драться, – сказал доктор Парретт. – Я лишь хочу, чтобы вы отпустили детей. А потом покончим с этим.
– Нет, – сказал я. – Вы должны уйти с нами.
Доктор Парретт покачал головой.
– Я никуда не пойду.
Он посмотрел на Генри:
– Вот как мы сделаем. Дети выведут тебя на улицу. Потом они убегут. Ты вернёшься сюда. Вы возьмёте то, что уже украли, и – все трое – навсегда покинете город. Дети останутся невредимы, а у вас будет золото.
Доктор Парретт вздрогнул. У него подгибались ноги. Он мучительно закашлялся и сплюнул мокроту на камень.
– Договорились?
Генри пристально посмотрел на доктора.
– Пусть этот, – он ткнул пальцем в сторону Тома, – сперва меня отпустит.
Доктор Парретт покачал головой.
– Только когда они выйдут.
Генри на мгновение задумался.
– Ладно, – сказал он. – Но я пойду на своих ногах.
– Не верьте ему, – предостерёг я доктора Парретта.
– Не волнуйся, – коротко ответил он и кивнул Тому.
Том взглянул на меня и поставил Генри на пол, придерживая его за шею. А потом наклонился ближе.
– Нельзя бросать здесь доктора Парретта, – прошептал Том. – Он не остановит их одним выстрелом.
Беда была не только в этом. Болезнь снова скрутила Парретта. У доктора подкосились ноги, его била дрожь. Если бы не стена коридора, он распластался бы на полу.
Остальные тоже отлично всё понимали. Мельхиор переводил взгляд с меня на Парретта. Я не знал, о чём он думает, зато выражение лица Галена не оставляло места для сомнений. Едва лишь мы уйдём, они бросятся на доктора. И никакой пистолет не поможет ему отбиться.
И всё же наши противники колебались. Они знали о чуме столько же, сколько и все остальные. А у доктора Парретта была чума. Настоящая чума.
Они в самом деле попытаются напасть на него? Я надеялся, что нет. Было кое-что, способное убить их гораздо быстрее любой болезни.
В воздухе плавала мучная пыль. Если доктор Парретт нажмёт на спусковой крючок, кремнёвый замок выбьет искру. И тогда…
Я глянул на фонарь. Если тут до сих пор не произошёл взрыв, то лишь потому, что пламя фонаря было закрыто стеклом. Но искру от пистолета ничто не прикроет. Мне нужно было предупредить друзей. И сделать это так, чтобы остальные ничего не поняли.
– Кэмденская мельница, – прошептал я Тому.
Он послал мне недоумённый взгляд.
– Прошлым летом, – шепнул я. – Курильница…
Глаза Тома расширились.
– Доктор Парретт… – начал я.
К моему изумлению, он сказал:
– Я знаю. Теперь слушай. Я переправил письмо, которое мне принесла Салли. Выведите Генри на улицу, а потом бегите. Бегите и не оглядывайтесь назад.
Но побег был теперь не единственной моей заботой.
– Вы не понимаете…
– Понимаю. – Доктор Парретт кивнул. – Я слышал, что ты сказал. Кэмденская мельница.
Я уставилась на него.
– Тогда я ещё был самим собой, – сказал доктор Парретт.
Он полулежал, привалившись к стене, и казался сейчас очень хрупким и очень маленьким.