– Это имеет значение.
Я толкнул кожаный мешочек в сторону магистрата.
– Когда дом доктора Парретта сгорел, – сказал я, – и он сошёл с ума от горя, этот город оставил его на произвол судьбы. И всё-таки он отдал за него жизнь. Он не просто спас меня и моих друзей на том складе. Если бы не он, то эти деньги – и ещё в десять раз больше – пропали бы навсегда. Вы спросили меня, что я хочу, – продолжал я. – Ну так я хочу вот это. Он заслуживает упокоиться рядом со своей семьёй.
Секунду магистрат Олдборн молчал. А потом кивнул.
– Хорошо. Что-нибудь ещё?
– Вообще-то да, – сказал я.
Том улыбнулся, когда я вошёл в лавку.
– Посмотри-ка, кто вернулся.
– А ты думал, что Олдборн меня арестует? – спросил я.
– Я не о тебе.
Он отошёл в сторону, и я увидел Салли. Она улыбалась, прижимая к себе пухлого голубя цвета соли с перцем.
Моё сердце подпрыгнуло.
– Бриджит!
Она заворковала. Я взял её у Салли и погладил по перьям, прижав к локтю сломанной руки. Перевязь вполне могла заменить голубке насест.
– Она прилетела, пока тебя не было, – сказал Том. – У неё не хватает несколько перьев, и она, кажется, повредила крыло, но в общем и целом, кажется, всё в порядке.
Раненое крыло, как и у меня… Я прижал Бриджит к лицу, и она приникла к моей щеке.
– Я беспокоился о тебе.
– Теперь, когда всё закончилось, – сказал Том, – ты поведаешь нам, что происходит?
Я пересказал разговор с Олдборном. Том был очень рад, что я убедил магистрата позаботиться о докторе Парретте.
Я боялся, что мой друг сочтёт меня сумасшедшим, узнав, что я отказался от тридцати гиней. Но Том всё понял сразу.
– Хорошо, – сказал он, но потом удручённо покачал головой. – Хотя, видимо, это значит, что мы снова бедны.
– Не совсем, – сказал я.
Я сунул руку в карман и показал ему ладонь. На ней лежали шесть серебряных монет.
– Тебе дали шесть шиллингов?
– Шесть шиллингов в неделю. По два на каждого из нас, пока не кончится эпидемия.
Том приободрился. Да и Салли тоже. Она глянула на нас поверх повязки своими тёмными глазами енота. Мы не будем жить как короли – отнюдь нет, – но, по крайней мере, нам не грозит голод.
– Думаю, справедливо, что и нам перепало немного благотворительности, – сказал Том. – Это будет кстати.
– Ну, вообще-то, это лишь формально благотворительность, – сказал я. – А на деле нам придется её отработать. Помимо шиллингов, магистрат Олдборн согласился заплатить за все ингредиенты, которые мне нужны для лавки. Взамен я сделаю венецианской патоки для новых врачей города.
Это, конечно, не излечит чуму. Как давно уже выяснил мой учитель – и как узнал город, заплатив за это большую цену, – ни одно из существующих лекарств не способно это сделать. Но это могло, по крайней мере, немного облегчить страдания больных и – в редких случаях – помочь кому-то выжить.
– Это здорово! – сказал Том, но тут же нахмурился. – Но разве Гильдия аптекарей не накажет тебя? Тебе запрещено изготавливать лекарства.
– Мне запрещено их продавать. Но я ведь не продаю, понимаешь? Я отдаю их бесплатно. Помнишь шиллинги? Это «благотворительность».
Том почесал щёку.
– Я не уверен, что гильдия это скушает.
Я тоже не был уверен. Пусть даже речь шла всего о шести шиллингах в неделю – лишь малой части того, что задолжала мне гильдия. После недавней истории с культом Архангела я отнюдь не был уверен, что в гильдии меня так уж жалуют. Они легко могут испортить мне жизнь, если захотят.
Сидя в кабинете Олдборна, я обдумал это и решил, что мне всё равно. Гильдия сбежала из Лондона, когда город нуждался в ней более всего. Мастер Бенедикт никогда бы так не поступил. И, по правде говоря, мне хотелось получить кое-что для себя.
– Кстати, – сказал я Тому, – нет никаких ограничений на ингредиенты, которые город согласился купить для меня. Поэтому я могу снова вернуться к экспериментам.
На лице Тома отразился ужас.
– О нет, – сказал он.
Я не мог понять, шутит он или нет. Салли в восторге хлопнула в ладоши. Из-за трещины в скуле ей было больно разговаривать, поэтому она пробормотала, едва шевеля губами:
– Так что же теперь будет?
– Я приступаю к работе, – сказал я. – Новые чумные доктора уже заказали по двенадцать банок венецианской патоки. И по крайней мере, на некоторое время, – я поднял сломанную руку, – мне понадобится небольшая помощь.
– Хорошо, – сказала она и направилась в мастерскую.
Я остановил её: