— Объявляйте тревогу.
Рев сирен «Золотых небес» не возымел эффекта. Сухогруз как ни в чем не бывало напирал прямо на них, будто собравшись рассечь круизный корабль. И в то мгновение, когда всем казалось, что столкновение неизбежно, грузовое судно резко отвернуло, совершив фантастически крутой для сухогруза — и не только для сухогруза — поворот, замерев в считаных футах от «Золотых небес». Все были поражены, и, не будь вахтенный офицер вне себя от злости, он непременно воздал бы должное искусству рулевого.
Тут Ковачу вспомнились сообщения о каком-то непонятном большом судне, прошмыгнувшем через Коринфский пролив как раз в ту ночь, когда похитили сына Хэнли. Он никогда не сомневался, что оба этих событиях связаны между собой, и вот теперь большое грузовое судно возникает здесь среди ночи. Крысиное чутье подсказывало Ковачу, что корабль этот явился по его душу.
Он незаметно ретировался подальше от членов экипажа. Портативные радиостанции работали плохо среди такого количества металла, но ему удалось вызвать Рольфа Стронга, третьего из команды, прибывшей на вертолете на круизное судно.
— Рольф, это Ковач. Вы мне нужны. Вышвырните всех до единого из машинного отделения, а сами запритесь там. Никого не впускать! В случае неповиновения стреляйте. Вы меня поняли?
В отличие от Бергмана, Стронг не имел дурной привычки переспрашивать или задавать лишние вопросы.
— Так точно. Очистить машинное отделение и никого не впускать.
Ковач вытащил пистолет из-под ветровки и сказал Бергману:
— Найдите на корабле шесть-семь человек. Женщин. Неважно, пассажиров или членов экипажа. И приведите их сюда как можно быстрее. И еще — зайдите ко мне в каюту и принесите остальное оружие.
Видя, что Бергман вопреки обыкновению собирается о чем- то спросить, Ковач опередил его, добавив:
— Том Сэверенс погиб, весь наш план рухнул, а люди, по вине которых это произошло, находятся вон на том грузовом судне. Так что вперед!
— Есть, сэр!
Навинтив глушитель на ствол оружия, серб запер дверь капитанского мостика и равнодушно пристрелил двух членов экипажа и вахтенного офицера. Едва слышные щелчки заглушил вой сирен, и второй вахтенный офицер ни о чем не подозревал, пока, вернувшись со штурманского мостика, не увидел тела погибших. Он вопросительно посмотрел на Ковача, и в этот момент на его безупречно белой форменной рубашке стали расплываться два темно-красных пятна. Судорожно раскрыв рот, он как подкошенный упал на палубу.
Готовый к тому, что оперативники на грузовом судне возьмут круизное судно на абордаж, Ковач подошел к пульту управления. С помощью диска можно было отдать приказ снизить или, наоборот, увеличить скорость, а штурвал заменяла простая рукоятка, похожая на джойстик. Управление и маневрирование было проще простого, несмотря на габариты корабля.
Дав полный вперед, Ковач стал отводить «Золотые небеса» от покрытого ржавчиной сухогруза. Круизный корабль был новым, всего несколько лет как сошел со стапеля, да и создавался с упором не на скорость, а на комфорт, однако серб не сомневался, что обставит грузовой корабль.
«Золотые небеса» на самом деле успели довольно далеко выдвинуться вперед, но лишь на считаные минуты. Сухогруз, резко увеличив скорость, без труда нагнал круизное судно. Ковач забеспокоился: покрытое ржавчиной судно, на вид готовое развалиться на части, неслось по волнам как катер. Он еще раз проверил дроссель, заметив, что на наборных дисках обозначен еще один режим «АВАРИЙНАЯ МОЩНОСТЬ».
Перейдя в этот режим, он почувствовал, что скорость круизного корабля на самом деле возросла и продолжает увеличиваться. Заметив, как сухогруз медленно удаляется, Ковач с удовлетворением усмехнулся. Еще часок-другой, и они оторвутся от этого ржавого монстра; тогда можно будет спокойно притормозить и спустить на воду спасательную шлюпку. Остальное не имело значения.
Но сухогруз, будто играя с ним, последовал примеру «Золотых небес» и, резко увеличив скорость, почти нагнал его. Нос сухогруза маячил футах в тридцати от круизного судна. А меж тем «Золотые небеса» на месте не стояли, а неслись во весь опор на тридцати шести узлах. Быть такого не могло, чтобы грузовое судно достигало подобной скорости, не говоря уже о том, чтобы поддерживать ее.
Раздражение Ковача сменилось гневом. Но тут раздался звук автоматной очереди, сопровождаемый истерическими криками. Подскочив к двери на мостик, он рывком отодвинул запор и с оружием наготове выскочил наружу. Капитан судна лежал в растекавшейся по покрытой ковролином палубе луже крови, а тела еще четырех офицеров в разных позах теснились вдоль прохода. Должно быть, они попытались напасть на Бергмана. Чуть дальше тел погибших офицеров над горсткой насмерть перепуганных женщин грозно возвышался его помощник.
— Давай их сюда! Побыстрее! — рявкнул Ковач, взмахом оружия давая пленницам знак войти на мостик.
— Немедленно прекратите! — потребовал неизвестно откуда появившийся офицер.
Ковач, не мешкая, выстрелил ему прямо в лицо и тут же захлопнул массивную металлическую дверь на капитанский мостик.
Схватив одну из женщин, темноволосую красавицу, официантку из столовой, он тут же метнулся назад к рулевому управлению. Женщину серб поставил перед собой — в качестве живого щита на тот случай, если с борта сухогруза откроют по нему огонь. Он с досадой отметил, что промежуток между ними и сухогрузом сузился еще сильнее.
— В кошки-мышки вздумал со мной играть, — со злобой произнес Ковач, ни к кому не обращаясь, и резко рванул рычаг управления на себя.
Судно мгновенно отреагировало и, задрав нос, устремилось вперед. Несколько секунд спустя оно со всего размаху врезалось в борт грузового судна. Раздался невыносимый скрежет металла о металл. Удар пришелся на правый борт круизного судна. Ковач с трудом устоял на ногах. В результате этого намеренного столкновения часть поручней оказалась снесена, словно их срезало гигантским ножом. Сорвало и с десяток балконов самых дорогих кают. На всем корабле пассажиров и членов экипажа силой удара швырнуло на палубу. Были и раненые, правда, легко, если не считать нескольких случаев перелома.
Ковач отвел судно от места столкновения. Грузовое судно повернулось синхронно с круизным, но предпочло все же отойти чуть подальше, поскольку его капитан не исключал нового удара.
Ковач не понимал, что на него нашло, но вдруг ему захотелось одним махом покончить со всем. Бросив руль, он подхватил труп одного из офицеров, взял его за ремень и, поставив рядом с собой, распахнул дверь на мостик и вытолкнул сначала труп, потом вышел сам. Создавалось впечатление, что офицер жив и повинуется захватившему его в заложники. Ковач на секунду остановился удостовериться, что те, кто на сухогрузе, видят его, и только после этого стал вместе с телом покойного подниматься на штурманский мостик.
Затем, пригнувшись, он пробрался под перилами и столкнул тело офицера в воду. Он не мог видеть, как падало тело в воду, но не сомневался, что его противники видели. Ковач понимал, что они не позволят человеку утонуть, но им потребуется как минимум час на его спасение. И со злорадством представил себе их реакцию, когда они обнаружат бездыханное тело в воде.
— Донесение о повреждении, — потребовал Хуан, как только два судна отошли друг от друга.
— Экипаж определяет, — тут же отозвался Макс.
Когда попытка связаться с экипажем круизного корабля по радио не удалась, был составлен новый план, состоявший в том, чтобы привлечь внимание экипажа, обратившись к ним по громкоговорителю. Вполне вероятно, что владелец «Золотых небес» в сговоре с Сэверенсом, но вовсе не обязательно подозревать в измене и экипаж, включая офицеров и капитана. Если им сообщить об истинной причине пребывания Зелимира Ковача на борту, они без промедления и раз и навсегда разберутся с ним.
Кабрильо не сомневался, что круизное судно отвернет, но никак не рассчитывал на преднамеренный таран. Ни один капитан не стал бы подвергать опасности и корабль, и экипаж.