Вторым пунктом значились книги. Желательно было найти записи Валерьяна, тот самый словарь, который он приготовил. А как он это делал? Допустим, дух умершего монстра общался с ним на ментальном уровне, либо заложив знание языка, либо скопировав словарный запас человека, у священника он по определению богатый. Дух его учил понимать книжные науки, правда, образование было односторонним, касалось в основном будущего воскрешения. Но священник и для себя почерпнул немало знаний, столько, что даже хватило для упокоения духа. Можно допустить, что знание чужого языка в памяти Валерьяна сохранилось, или он понял принципы перевода. При этом, не надеясь на память, пытался составлять словарь. Времени у него было немного, при этом приходилось тратить его на промывку мозгов прихожан и молитвы (кому только он молился, непонятно). Но кое-что написать успел. Это кое-что теперь непременно следовало найти, в мире ещё достаточно много людей, среди них полно грамотных, глядишь, разберутся в древней мудрости. Смогли ведь как-то шумерский язык расшифровать, смогут и этот.
Библиотеку он нашёл, пусть и не сразу. Планировка храма была странной, одно помещение плавно перетекало в другое, так что при таком освещении человек просто не поймёт, куда попал. Книги лежали на полках, полки в два этажа, с материалом уродливые атланты не заморачивались, вырезали из тёмного камня. Выглядели книги вполне обычно, по-человечески, две толстых обложки, между ними страницы. Ряды полок уходили далеко, теряясь в темноте.
Артём взял с полки одну, в длину она была около сорока сантиметров, в ширину – около тридцати, а толщина её была с кирпич. Положил на небольшой столик, открыл. Материал странный, не бумага, а, скорее, пластик, очень мягкий. Материал тот изрядно потрёпан, но пока не разваливается. Некоторое время смотрел на буквы. Профессиональным шифровальщиком он, естественно, не был, но кое-что понять получилось. Ровные ряды букв по строчкам. Много разных, но часто повторяются. Вывод? Письмо звуковое, каждая буква даёт отдельный звук. В крайнем случае, слоговое. Между словами имеются пробелы, конец предложения обозначается косой линией справа налево. Сами слова пишутся, вроде бы, слева направо, что тоже облегчит дешифровку. Буквы, хоть и сильно различались, представляли собой маленькие параболы. Часть направлена концами вверх, часть – вниз. Различия в поперечных чёрточках, завитках и точках внутри. Тех, что направлены концами вниз, меньше, возможно, это гласные. Впрочем, тут уже пошли домыслы, он ведь понятия не имеет, как говорили чужаки, возможно, язык подразумевал использование гласных звуков чаще. В середине книги имелись картинки, нарисованы добротно, но сюжет… напоминало те самые фрески на стенах, какие-то обряды, часто с жертвоприношением, в одном месте даже стрелки показаны, мол, вот так энергия от смерти жертвы перетекает в амулет, а тот… заряжается, наверное. Несколько рисунков изображали сложные механизмы, разобраться в них Артём толком не смог, но они, безусловно, будут полезны. Отдельно порадовало отношение автора, это были не просто рисунки, а натуральный чертёж в трёх проекциях с тщательной прорисовкой деталей. Что ещё? А ничего, словарь искать нужно.
Он пошёл вдоль рядов. Полки с книгами не кончались, через каждые три шкафа стоял небольшой столик, а рядом два сидения. Сидения специфические, человеку в них будет неудобно, кроме тех случаев, когда у человека идеально круглая задница. Стулья каменные, как и столы, но сидение покрыто деревом. Рептилоиды тоже боятся простатита.
Он прошёл метров двести, прежде, чем наткнулся на ещё один стол. Тут явно раньше кто-то был, и этот кто-то явно был человеком. Рядом валялись обёртки от еды, а на столе нашлись письменные принадлежности в виде карандаша, гелевой ручки, линейки и ластика. Батюшка ещё и чертить умел? Талант.
Теперь пришлось ходить кругами. Выяснилось, что те два ряда полок – это только часть библиотеки, справа в темноте имелись точно такие же ряды. Пришлось ходить по спирали, пока, наконец, на одной из полок он не увидел чужеродное тело. Точнее, тело было чужеродным для этого хранилища фолиантов, а для человека этот предмет был вполне обычным. Папка-скоросшиватель, до отказа забитая бумагами. Настолько толстая, что обложки не хватило.
С радостью ухватив находку, Артём положил её на ближайший столик, присел на стул, игнорируя неудобство. Открыл, предвкушая открытие. Покойный отец Валерьян писал красивым мелким почерком, читать было удобно, грамотность тоже на уровне, даже запятые расставлены правильно.